и рассказывал новому «другу» о Пскове. Все эти сведения были получены им от Феликса, которому в бытность учения в Петроградской милицейской школе приходилось выезжать на Псковщину. Растегаев щурил маленькие довольные глазки, теребил пальцами меховой жилет и на вопросы Юрия отвечал одной и той же фразой: «А я вот жениться надумал...»

Пил он мало, что очень устраивало Юрия, — не надо было пить самому. Вчера, когда швейцар раболепно подавал им с Растегаевым пальто, Юрий, изображая загулявшего нэпманчика, напомнил «другу»:

— Феденька, и завтра мы здесь встречаемся. Угощаю опять я.

— Па-азволь! Пазволь, брат, и мне тебя угостить, — бубнил Растегаев и кивал в такт доносившейся музыке. — Я по бабушке — москвич... А москвичи все хле-бо-солы!.. Понял?

— Феденька, ты меня обижаешь, — капризным тоном возражал Юрий. — Угощаю я...

— Нет, это ты меня обижаешь!..

Разговор о завтрашнем дне на вешалке велся не случайно. Связь швейцара с бандитами не вызывала никаких сомнений, но преждевременный его арест наверняка бы спугнул Черного Туза. Швейцар был под усиленным наблюдением, только результатов этого пока не чувствовалось. Или он действительно сейчас не встречается ни с кем из шайки, или искусно водил уголовный розыск за нос.

Приглашая Растегаева вновь посетить «Пале-Рояль», Юрий вовлекал швейцара в игру: ведь сотрудники угро знали, что Прохор Побирский интересовался владельцем мехового магазина. Если швейцар клюнет, развязка не за горами...

Половинки стеклянных дверей раскрывались не переставая, но Растегаев сегодня почему-то опаздывал. И Юрий, чтобы отвязаться от подсевшего к нему назойливого хмельного старикашки, пригласил Галу на танец...

Сдержанный гул голосов доносился сквозь яростные аккорды баянов. Хлопали пробки. Блестящие глаза Галы тревожно скользили по лицам людей, входящих в ресторан. Это тревожное ощущение понемногу передавалось и Юрию. Но внешне он старался казаться беззаботным.

Если в зале объявится Прохор Побирский, Юрий должен пройти в кабинет хозяина и попросить разрешения брякнуть по телефону. Пустяковый телефонный разговор не вызовет никаких подозрений, а в уголовном розыске все будет ясно. Затем, возвратившись...

Неожиданно глаза у Галы сделались большими. Юрий, вальсируя, повернул и увидел на пороге бородатого человека. Человек, протирая очки и покусывая губы, удивленно уставился на Галу.

— Он, — едва слышно шепнула девушка.

Но в этот самый момент бородач, оттолкнув входящего в зал Растегаева, мгновенно исчез за стеклянными половинками дверей. Юрий не раздумывая бросился вслед за ним. В раздевальной дорогу ему преградил швейцар. Юрий ударил его кулаком в грудь и выбежал на улицу.

Бородач, выигравший несколько секунд, уже вскочил в извозчичий экипаж, дежуривший у подъезда. И экипаж понесся в сторону Главного проспекта. На счастье рядом стоял второй.

— Гони! — приказал Юрий дремавшему старику-извозчику.

— Куда? — не понял очнувшийся старик, ошалело глядя на человека без пальто и без шапки.

— За тем вон, за тем! — протягивая вперед правую руку, нетерпеливо крикнул Юрий. — Быстрей, быстрей!

Перелетев на рысях Главный проспект, они поравнялись в Воеводинском переулке с преследуемым экипажем, но на мягком сиденье под кожаным верхом никого не было. Даже сам кучер не мог объяснить, куда делся пассажир.

— Сей минут ведь он меня понукал, — говорил огорошенный извозчик. — Целый червонец сулился дать, коль шибче поеду.

— Адрес, — допытывался Юрий. — Какой он назвал адрес?..

— А леший знает!.. Велел прямо скакать...

Из темноты вынырнул еще один экипаж с Владимировым и Борисом Котовым.

— Докладывай обстановку, — без всякого вступления начал Владимиров. — Мы как угорелые за тобой от ресторана припустили...

XXXIV

Воспользовавшись темнотой, Прохор в самом начале Воеводинского переулка на полном ходу выпрыгнул на обочину дороги и укрылся в ближайшей подворотне. Мимо пронеслись его преследователи. Понимая, что сейчас они остановят пустой экипаж, Прохор не раздумывая дернул кольцо малозаметной калитки и очутился в неизвестном дворе. Там никого не было, только стояли какие-то телеги, прикрытые рогожами.

Глянув на клочковатое небо, где до сих пор высоко по-зимнему мигали тусклые звезды, Черный Туз почувствовал холод: шапка и полушубок остались в «Пале-Рояле»...

...К Кичиге Прохор сначала не собирался, да прижала нужда. На вокзал или в иное место без полушубка, в кармане которого к тому же остался и браунинг, было не сунуться. Кроме того, не так-то много имелось при себе и наличных денег... И, петляя укромными закоулками в сторону постоялого двора, в модном пиджаке под удивленными взглядами редких прохожих, Прохор, несмотря на мартовскую оттепель, так намерзся, что в душе еще все больше и больше рос гнев на Галу...

...Увидев Прохора без верхней одежды да еще с расцарапанной щекой, Кичига, Гришка-Артист и вдова Аграфена Лукиных были несказанно удивлены. Кичига быстро поднялся с пуховой перины и скороговоркой произнес:

— Христос с тобой, Прохор Александрович!.. Стряслось что?.. Вид-то у тебя...

Прохор устало опустился на лавку и искоса посмотрел на вдову:

— Извини, Аграфена, у нас начнется разговор не для твоих ушей.

— Брысь, ягода! — ничего еще не понимая, распорядился и Кичига.

Когда Аграфена, испуганно крестясь, выпорхнула за дверь, Прохор встал с лавки и процедил сквозь зубы:

— Все... Ждите развязки...

И это прозвучало так многозначительно, что Кичига озабоченно зашептал:

— Господь, помилуй, сохрани и спаси... Какой развязки?..

— Господь, сохрани и спаси! — передразнил Прохор старого грабителя и усмехнулся. — Как бы не так, отец Кичига!.. Зря ты на Аграфену кричишь! Не она змея-то подколодная!..

— А кто, Прохор Александрович?

— Если хочешь знать, Гала твоя — вот кто.

Обогревшись кружкой самогона, поданной услужливым Гришкой, Прохор продолжал:

— Помните, как я подкараулил милиционера?

— Помним-помним, Прохор Александрович, — лихорадочно трясся Кичига. — Сам господь милостивый тому свидетель...

— Затем решил вернуться, проверить, отдал тот милиционер богу душу или нет. Но люди со всех сторон уже сбежались. И какой-то парень в кургузом пальто распоряжался. Вскоре конные мильтоны прискакали. Тот парень оказался из их компании.

— Да не тяни, Прохор Александрович! Про Галу исповедуй...

— Про Галу? Сегодня по знаку Саньки-швейцара выкинулся я в «Пале-Рояль», чтобы Растегаева застолбить. И вижу, в зале ресторана Гала, разлюбезная, танцует с тем самым парнем из милиции. Не хватало, чтобы у ней еще сбоку наган висел!

— Креста на тебе нет! Танцует?

— Да, танцует! И на меня его навела... Но я не из желторотых: ушел, как видишь.

— Может, Прохор Александрович, ты ошибся?.. Может, своя своих не познаша?

— Пока мы здесь лясы точим, —