Это, конечно, разумная Женя всех урезонивает и Людочке рот затыкает на самом интересном месте! Ох уж мне эти разумницы, непременно надо влезть где не просят.

— Ладно, ладно, умолкаю. Хотя уж я-то точно знаю, что говорю, — совсем обиделась Людочка, не найдя благодарной аудитории среди девушек, не слишком-то всерьез ее принимавших.

Чудненько, вот я-то и буду этой аудиторией, да еще какой благодарной! Главное, не упустить возникшего у девушки сильного желания поговорить.

Я выждала момент, когда Людочка будет проходить из курилки мимо костюмерной, и со смущенным видом тихонько ее подозвала. Она подошла нехотя, словно опасаясь какого-то подвоха с моей стороны. Видимо, Женина агитация — не доверять новенькой — произвела-таки некоторое действие. Я же начала разговор просительным тоном:

— Люд, слушай, у меня к тебе важное дело. Понимаешь, опять мандраж колотит перед выходом. У тебя это… не найдется чего-нибудь выпить, для куража. Вчера я еще как-то на нервах выехала, а сегодня чувствую — без допинга не смогу.

Глаза Людочки вмиг потеплели, и вся ее настороженность бесследно улетучилась — наконец-то она нашла родственную душу.

— Конечно, у меня найдется для тебя глоточек. Да я и сама с тобой тоже выпью, — дружелюбно и даже немного покровительственно проговорила она.

«Молодец, Татьяна! Тебя всегда отличало умение найти верный подход к человеку», — слегка съязвила я на свой счет.

Однако беседа у всех на виду, тем более после того, как меня приняли за «подсадную утку», была не слишком хорошей идеей. Надо где-нибудь надежно укрыться от посторонних любопытных глаз.

— Только я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. Есть здесь какое-нибудь укромное местечко? — пришлось разыграть мне невинность.

— Да, как раз вот здесь, за костюмеркой, есть вход на лестницу, по которой в репетиционный зал спускаются. Сейчас туда никто не пойдет. Идем, спустимся до первого подоконника — у меня там «заправочный пункт», чтобы девчонкам нашим глаза не мозолить, а то они меня уж и так попрекают. А что тут плохого, я же только раскованней на сцене себя чувствую. Кому от этого хуже?

Я, разумеется, поддакивала. Про болезнь печени и всякие другие неприятности пусть предупреждает Минздрав. У него своя работа, а у меня — своя.

Мы спустились на один лестничный пролет и уютно расположились на подоконнике. Людочка достала из внутреннего кармана просторного жакета свою фляжку, и мы по очереди к ней приложились. Можно было начинать разговор.

— Слушай, Люд, со мной тут никто особо не общается, а мне все так интересно. Я вот сейчас мимо курилки проходила и краем уха услышала, что ты про Киру что-то рассказывала. Это что, правда, что у нее кроме основного спонсора еще кто-то был?

— Кто-то? — Людочка расхохоталась. — Да она с половиной города спала. С кем-то — для души, но в основном, конечно, за бабки. Что-то в ней было такое, что мужики от нее просто голову теряли. Бешеные деньги за ночь платили. А ей все мало. Такого мужика захомутала, Гену, ну, ты его не знаешь — тот даже жениться на ней хотел. А сколько денег на нее потратил! Нет, ей и этого мало. Она и с ним крутила, и с клиентами продолжала встречаться. Вот ведь, кому-то — все, а кому-то… — Людочка загрустила и сделала еще хороший глоток из фляжки.

Под вторым «кому-то» она явно подразумевала себя. Я поспешила ее образумить:

— Ты что, подруга, типун тебе на язык, такое «все» вон как плохо кончается. Нет, я для себя так решила — одного денежного мужика бы подцепить и за него уж держаться.

Людочка оживленно поддержала такую мысль.

— А знаешь что, Людок, — я тоже пьяно захихикала и игриво подтолкнула «подругу» локтем, — теперь ведь столько богатых клиентов освободилось. Давай себе подцепим кого-нибудь из Кириных бывших, только тех, кто посолидней. Ты знаешь ведь, с кем она встречалась?

Людочка моя что-то вдруг примолкла и потянулась к фляжке. Я почуяла неладное. Ах ты, сладкая моя, неужели все просто натрепала, захотела, чтобы и тебя с любопытством слушали, насочиняла небылиц — про покойницу-то все можно, если язык чешется, а подруги тобой не интересуются. Но, промочив горло, Людочка горячо заговорила:

— Ты, Карина, хочешь — верь, хочешь — нет, но я не знаю, с кем она встречалась. Что это было — знаю точно. Но она всех своих клиентов держала в тайне. Просто однажды мы праздновали что-то, она выпила и ей похвалиться захотелось, была у нее такая слабость. А тут я ей подвернулась, и она мне под большим секретом рассказала, что у нее есть очень солидные «друзья», которые никаких денег на нее не жалеют. А когда я спросила кто, она говорит: «Не скажу, растреплешь еще кому-нибудь, а то и отбить захочешь!» Так больше ничего и не сказала, как я ни выпытывала.

Эх, милая девушка, представляю себе, как это ты «выпытывала». Не повезло мне с тобой. Будь ты умная или хоть хитрая — обе мы сейчас от этого выиграли. А пока что мы в большой… дали от желаемого результата.

Однако, прочтя на моем лице разочарование и недоверие, Людочка поспешила реабилитироваться:

— Зато я абсолютно точно знаю одну вещь — у Киры был то ли блокнот, то ли записная книжка какая-то, куда она записывала всех своих клиентов — с кем встречалась и когда.

Я с еще большим недоверием посмотрела на Людочку:

— А ты, подруга, часом, не сочиняешь?

Она вспыхнула и, словно боясь потерять последнего слушателя, начала скороговоркой, пылко меня уверять:

— Нет-нет, вот уж это чистая правда. Я один раз была у нее дома и заметила на столе блокнотик такой нарядненький. А пока Кира на кухню выходила, чаю сделать, я полюбопытствовала, что там. А там подряд записаны какие — то цифры и буквы. Я толком рассмотреть не успела — тут Кира вошла. Что это ты, говорит, в чужие дела нос суешь. А я возразила — если это великая тайна, то нечего бросать где попало. А она — ладно, скажу, все равно ты там ничего не поймешь, это мой зашифрованный любовный список. Но книжечку отобрала и в карман спрятала.

Вот тебе, Татьяна Александровна, и занятие на сегодняшнюю ночь — проверять пьяную болтовню Людочки. Опять лезть в квартиру Киры и искать там мифический блокнотик. Скорее всего все это плоды разыгравшегося Людочкиного воображения, дополнительно подогретого винными парами. Но, с другой стороны, если что-то подобное реально существует, то это может здорово помочь расследованию. Надеюсь, фантазия покойной не столь богата, чтобы хоть сколько-нибудь серьезно зашифровать список.

Вспомнив, что уже пора одеваться ко второму отделению, мы пошли наверх. По пути Людочка продолжала горячо настаивать, чтобы я ей поверила, а я также горячо уверяла, что нисколько не сомневаюсь в ее рассказе. Попыталась даже уточнить, как выглядел блокнотик. Но Людочка могла только вспомнить, что он «нарядненький».

Когда мы, так возбужденно о чем-то толкуя, вошли в гримерку, остальные девушки посмотрели на нас с явным неодобрением. Похоже, подружившись с Людочкой, я полностью погубила репутацию в их глазах. Но меня это волновало гораздо меньше, чем они могли предположить.