Рассматривать такую версию очень неприятно, поскольку Геннадий показался мне человеком искренним, а горе его — неподдельным. Интуиция моя вовсю сопротивлялась, мне хотелось доверять этому человеку. Но, увы, интуиция не всегда лучший помощник в расследовании. А вот моя способность к анализу еще никогда меня не подводила. Поэтому я налила себе еще кофе, плеснув в него в качестве допинга немного коньяку, уселась с чашкой на диван и задумалась.

Если отбросить все эмоции и симпатии, то что мы имеем? Алиби на момент гибели девушки у Геннадия нет. Ее убили в среду, 23 апреля. Смерть наступила приблизительно в 14–14.30. Со слов Геннадия, он в это время заезжал домой захватить кое-какие бумаги по оформлению покупки бара и заодно перекусить. Дома находился один — супруга его уже жила на другой квартире. Никого из соседей, разумеется, не встретил.

Все это я выяснила уже при втором разговоре с Геннадием, когда он предложил мне продолжить расследование и найти убийцу. Тогда я спросила его о местонахождении в роковое время чисто формально, принеся извинения за то, что вынуждена и ему задать этот вопрос. Геннадий отнесся с пониманием и выдал мне, практически не задумываясь, всю вышеописанную информацию. Ответ был явно продуман заранее, но это еще ничего не значило. Геннадий мог придумать его в случае виновности. А в случае невиновности наверняка прокручивал в голове весь тот злополучный день по минутам и тоже мог дать точный ответ сразу.

Идем дальше. Почему я тогда, с самого начала, не придала факту отсутствия у Геннадия алиби никакого значения? Да просто потому, что на тот момент я не видела у него никакого мотива для убийства. Кроме того, сразу появились улики, целенаправленно поведшие меня по другому следу. Теперь же выяснилось, что след привел в никуда. А у Геннадия же, напротив, объявился хоть и банальный, но, увы, весомый мотив — ревность.

Я вспомнила, как при первой встрече он говорил, что не переживет, если Кира уйдет от него к другому мужчине. Да, но она вовсе и не собиралась покидать его, даже наоборот — раззвонила всем знакомым о намечающейся на лето свадьбе и активно обсуждала свои приготовления.

Я поймала себя на том, что пытаюсь выгораживать Геннадия. Нет, подруга, так не пойдет, давай мыслить объективно. А если он застал Киру с другим и совершил убийство в состоянии аффекта? Но где тогда тот самый «другой»? Почему он никак не проявился? Почему сам не прибежал ко мне? Почему, в конце концов, — ох и кровожадная ты, Танька, — Геннадий не убил обоих? Всегда эти мужики в последний момент выкручиваются, а нам, хрупким и беззащитным, приходится расхлебывать все самим.

Ладно, стоп, хватит ерничать. Геннадий вполне мог дождаться, пока посетитель уйдет, и уже после поднялся и учинил расправу. И что же, неужели Кира, которая вертела им как хотела, не смогла бы и на этот раз отвертеться? Ну, допустим, не смогла. Подняла скандал и только подлила масла в огонь.

И все-таки состояние аффекта никак не прокатывает — он наследил бы значительно сильнее. А убийца был в перчатках, пальчиков своих не оставил, зато оставил ложные улики, подготовленные заранее. Действовал по хорошо продуманному плану. Это никак не увязывалось в моей голове с представлением о Геннадии и его отношении к покойной.

Я уже выкурила целую пачку сигарет и выпила подряд три чашки кофе, а мысли мои все никак не выстраивались в ровные ряды за или против Геннадия. И я решила рассуждать по-другому, попробовать сосредоточиться на том, что могло бы говорить в пользу Геннадия.

Первое: я не могла представить моего клиента хладнокровным убийцей, заранее продумавшим все детали и спокойно подготовившимся, если Кира действительно была всем для него. Да, ему могла ударить в голову кровь, могло потемнеть от ревности в глазах и могло наступить временное помешательство. Но картина убийства Киры не тянет на убийство, совершенное в состоянии аффекта.

Второе: если убийца Геннадий, зачем ему оставлять ложные улики — причем одну из них, по всей вероятности, вообще на следующий день после преступления? Он знал возможности хозяина клуба, знал, что тот примет все меры, чтобы дело замяли и выставили происшедшее как самоубийство. Геннадию, если бы он решился на преднамеренное убийство, следовало бы просто поменьше следить. Пальчики его в этой квартире совершенно оправданны — он часто там бывал. Уходя, ему стоило лишь аккуратненько запереть дверь. И тогда бедная Кира могла бы провисеть суток трое, пока ее хватились бы всерьез. А уж если ему удалось бы какой-нибудь хитростью вытянуть из Киры прощальную записку и перед уходом оставить ее на трюмо — то получилось бы самое настоящее идеальное убийство. Вот что надо было сделать Геннадию!

Ф-фу-ух! Что-то я начинаю зарываться. Не увлекайся, Таня, продолжаем. Третье: в версию «клиент — убийца» никак не вписывается история с шантажом Вадима. Конечно, это может быть простым совпадением. Но моя богатая практика свидетельствует о том, что в девяносто девяти случаях из ста никаких «простых совпадений» не бывает. Но в данном случае это не самый веский аргумент.

Четвертое: сам преступник нанимает частного детектива обычно только с одной целью — запутать следы и отвести от себя подозрения. Но в случае Геннадия — какие подозрения и в чем могли бы на него пасть? Да никаких! Перестраховка? Скорее, наоборот, расследование для него стало бы дополнительной опасностью, и он не мог этого не понимать.

Оставалось предположить только одно, последнее: Геннадий — маньяк, любитель острых ощущений, желающий поиграть с детективом в «кошки-мышки». Очень остроумно. Но, увы, это тоже версия. Да, Танюха, вот все и встало на свои места. Ответ прост, как все гениальное: либо Геннадий невиновен, либо он — простой тарасовский маньяк. Или, другими словами, тебе осталось только установить, что он не маньяк, и версию о виновности твоего ненаглядного клиента можно будет смело похерить.

Конечно, версия с маньяком исключительно бредовая. Но — порядок есть порядок — придется проверять и ее. И как же я могу это сделать?

Ну-ка, Танюша, подумай. Подумала? Помогло? Есть! Ведь маньяками не становятся внезапно после пятидесяти лет, правда? Значит, если предположить, что бредовая версия верна, то, безусловно, это не первый случай и нечто подобное уже имело место в биографии моего клиента. Причем, возможно, и не однажды.

Геннадий всю жизнь прожил в Тарасове. Фигура он в городе достаточно заметная. Мне надо установить, не было ли в прошлом его имя связано, пусть косвенно, с делами об убийствах, не происходило ли вокруг него каких-нибудь странных смертей или повышение их концентрации — самоубийств, несчастных случаев.

Кто же мне в этом поможет? Ну, конечно, Илюша, старый знакомый, местный журналист, с которым мы иногда сотрудничаем. Я подкидываю ему материал для его статей. А он иногда помогает мне раздобыть интересную информацию.

У него совершенно замечательное хобби — собирать компромат на всех видных и влиятельных господ города Тарасова. Компромат этот он в ход не пускает. Господа даже и не догадываются, что они у Илюши «под колпаком». А не то его давно уже нашли бы где-нибудь на пустыре с проломленным черепом или его обугленные косточки извлекли бы из его же обугленного «москвичонка».