— Нет, конечно.

Лямин кивнул:

— Понятно. Какая задача поставлена непосредственно перед ним?

Генерал Зубов досадливо поморщился, но тут же взял себя в руки, и лицо его вновь стало непроницаемо-спокойным.

— Солодов спрячет их в надежном месте до прибытия конвоя, — сказал он Лямину. — Для этого задания мы отобрали десять лучших агентов. Под их охраной Шеринг будет сопровожден к самолету.

Лямин недовольно заерзал на своем месте. Рокотов посмотрел на него и нахмурился.

— Виталий Сергеевич, есть возражения? — поинтересовался он.

— Ну… — Генерал Лямин поправил бледным пальцем очки. — Я бы прямо сейчас отправил туда роту спецназа, и делу конец.

Зубов даже привстал на месте.

— Роту спецназа?! — с сарказмом произнес он. — То есть рассекретить операцию? И получите вы вместо Шеринга дырку от бублика.

— С Кремневым мы и так ее получим, — сказал на это Лямин. — У этого рязанского Рэмбо, извините, слишком много мочи в организме. Прикажете ждать, когда она ему в голову стукнет?

Рокотов перевел взгляд на Зубова, как бы ожидая, какой контрдовод станет в этой схватке генералов решающим. И Зубов не заставил себя ждать.

— Хотите пари? — с мягкой улыбкой обратился он к Лямину. — Если Кремнев провалит операцию, я сниму свои погоны. А если нет…

— Если провалит — снимете оба, — договорил за него генерал Рокотов.

На руке у генерала Рокотова запиликали часы, оповещая о времени приема лекарства. Рокотов достал из внутреннего кармана пиджака флакон с таблетками, открыл его и вытряхнул две таблетки на ладонь. Затем, не глядя на присутствующих, забросил таблетки в рот.

— Гадость, — сказал он, поморщившись.

Убрав флакон обратно в карман, Рокотов повернулся к генералу Зубову.

— Дмитрий Алексеевич, вы ведь отправили на Мальту психолога?

— Да, — нехотя признал Зубов. — Еще до начала операции.

Рокотов мрачно усмехнулся:

— Значит, теперь ваш психолог торчит на Мальте без работы.

— Зачем он вообще понадобился? — спросил недовольно генерал Лямин.

— Я уже объяснял: у Шеринга время от времени случаются психологические срывы, — с плохо скрываемым раздражением ответил ему Зубов. — Вы ведь не хотите, чтобы на суде давал показания сумасшедший?

Рокотов вздохнул и заметил с грустной усмешкой:

— Мне он сейчас нужен больше, чем Шерингу.

Лямин искоса посмотрел на генерала Зубова и сипло пробормотал:

— Если мы не направим Кремневу подмогу, Шерингу уже сегодня понадобится не психолог, а гробовщик, Рокотов взглянул на Зубова.

— Дмитрий Алексеевич, может, правда? Они уже и так наделали много шуму? Кто знает, на что еще способен этот Кремнев. Вспомните недавнее дело. Тогда, так же как сейчас, из всей группы выжил один только Кремнев. Это наводит на определенные мысли, не правда ли? И эти мысли мне не слишком нравятся.

— Это свидетельствует о высоком профессионализме Кремнева, — возразил Зубов. — Только и всего. Если бы все наши парни были такими же…

— От Мальты бы камня на камне не осталось, — с язвительной усмешкой докончил за него генерал Лямин.

Зубов окинул его невысокую сухопарую фигурку холодным взглядом.

— Что бы там ни произошло, — с нажимом отчеканил он, — а я ручаюсь за своего человека.

— Хорошо-хорошо, — погасил его напор генерал Рокотов.

Он вздохнул и непроизвольным жестом приложил ладонь к груди. Зубов, Лямин и Уколов взглянули на него тревожно. «Старик» выглядел неважно. Его смуглое лицо, похожее на запеченный картофель, еще больше осунулось, а под глазами провисли, чтобы уже никогда не исчезнуть, морщинистые старческие мешки.

В дверь постучали.

— Войдите! — откликнулся Рокотов.

В кабинет бодрой походкой вошел адъютант Рокотова — полковник Козырев.

— Владимир Тимофеевич, здесь то, что вы просили. — Он протянул генералу какую-то бумагу.

Рокотов взял бумагу, достал из кармана очки, водрузил их на переносицу, пробежал бумагу взглядом, вздохнул и протянул Лямину. Лямин, ознакомившись с бумагой, передал ее Зубову, то*г — своему заместителю, полковнику Уколову.

Это была ксерокопия какого-то официального документа. В центре документа красовалось изображение щита, пробитого тремя молниями.

Рокотов снял очки и убрал их в карман.

— Все ознакомились? — поинтересовался он. — А теперь объясните мне кто-нибудь: что забыла в, этом деле террористическая группировка «Стрелы Зевса»?

* * *

Это была чистая и широкая улица с рядами богатых домов за массивными железными заборами высотой в два человеческих роста. Их фасады большей частью были скрыты от посторонних взглядов буйно разросшейся зеленью — деревьями и высокими экзотическими кустарниками, ветви и цветы которых оплетали прутья оград до самых пикообразных верхушек.

У одного из таких заборов притормозил белый «форд».

Первым из салона выбрался высокий широкоплечий мужчина с хмурым, плохо выбритым лицом. Это был Егор Кремнев. Оказавшись на улице, он открыл заднюю дверцу и буквально выволок из машины вялого и бледного Шеринга.

— Живой? — поинтересовался Егор.

Шеринг не ответил, но метнул в Кремнева полный злобы и презрения взгляд.

— Значит, живой, — с усмешкой констатировал Егор.

Он посадил Шеринга на тротуар, а сам повернулся к «форду». Шеринг, левая нога которого была перебинтована прямо поверх штанины, побледнел и скорчил гримасу, явственно дающую понять, что никаких приятных ощущений от подобного обращения он не испытывает.

Кремнев снял «форд» с тормозов и хорошенько подтолкнул. Автомобиль медленно покатился вниз по улице. Кремнев проследил за ним взглядом и удостоверился, что «форд» отъехал на значительное расстояние от дома. Затем снова повернулся к раненому олигарху.

— Плохо выглядишь, — сказал Егор.

— Меня тошнит, — процедил сквозь зубы Шеринг.

— Наверно, съел что-нибудь не то, — издевательски предположил Егор. — Ладно. А теперь давай потихонечку вставать.

Однако «потихонечку» не получилось. Егор просто схватил олигарха за шиворот и рывком поставил его на ноги. Шеринг покачнулся и застонал.

— Палач, — со слезами на глазах проговорил он.

— Переживешь. Пошли в дом.

Придерживая тяжелеющего шаг за шагом олигарха, Егор подвел его к чугунной калитке с узором из кованых листьев. В калитке виднелась прорезь электронного замка. Егор сунул в прорезь магнитную карточку, которую получил от Солодова.

Калитка пискнула и открылась.