Что такого я совершила в своей жизни, что меня последние годы преследует одно несчастье за другим? Где совершила ошибку? Я всегда, в отличие от моей сестры, много и упорно работала, старалась избегать ни к чему не обязывающих и оттого несерьезных связей с мужчинами, не транжирила деньги, жила скромно и, как мне казалось, достойно. И по логике вещей, не мною придуманных, это у меня должно было сложиться в жизни все правильно. Вместо этого со стороны я выгляжу как какая-то авантюристка, скрывающаяся от правосудия преступница, воровка… Если обозначить мой маршрут за последние несколько лет, то одна только частота смены мест жительства может насторожить… Москва – Афины – Авиньон – Париж – Касабланка… Нет, конечно, я не против такого жизненного маршрута, это даже интересно, если бы не одно «но» – я же постоянно от кого-то скрываюсь, убегаю… И этот «кто-то» невидим и очень опасен. Достаточно только вспомнить, как тяжело была ранена Ксения… Понятно же, что на ее месте должна была оказаться я. Кому же я так перешла дорогу? Кому одним своим присутствием в этой жизни отравляю существование? А это значит, что меня кто-то боится, и очень боится… Но кто?

Без Бертрана я чувствовала себя совсем плохо, у меня пропал аппетит, я ничего себе не готовила, перекусывала тем, что находила в холодильнике или буфете: бекон, сыр, брынза, вяленое мясо, консервы, пила много кофе и курила огромное количество закупленных мне впрок заботливым Бертраном тоненьких сигарет. Я и не знала, что когда-нибудь буду так много курить.

Единственной нитью, связывающей меня с внешним миром, был, конечно, Интернет. Я общалась с какими-то своими знакомыми, которые словно по инерции продолжали писать мне коротенькие сообщения, отправлять интересные ссылки на музыку, фильмы, книги… Оживилась переписка с одной моей школьной подругой, Ларисой Орловой, которая, проживая в Москве и явно скучая на своем рабочем месте в офисе, постоянно предлагала мне сыграть с ней в какую-нибудь компьютерную игру. Она часто жаловалась на то, какой неинтересной и скучной жизнью она живет, что муж совершенно не обращает на нее внимания, что большую часть своей зарплаты менеджера крупного супермаркета он отдает своей бывшей жене, алчной особе, успевшей выскочить замуж за более состоятельного мужчину, и нахальным, звонящим по нескольку раз на день папуле детям… Поскольку она не была знакома с подробностями моей жизни (в вялой переписке с ней я делилась скупой информацией исключительно о своих передвижениях), и думаю, что она имела самое смутное представление о том, чем я занимаюсь, мое бытие на ее сером жизненном фоне представлялось яркой, киношной, с европейским лоском картинкой.

Часто, проверяя почту, я ловила себя на мысли, что мне не хватает писем от Бертрана. Я понимала, что теперь мы вместе и что наша переписка, благодаря которой мы и обрели друг друга, осталась в прошлом, ведь Бертран звонил мне по нескольку раз в день, и я была в курсе всех его перемещений и действий. И все равно каждый раз, заглядывая в почту, я искала глазами его запоминающийся логин, его адрес.

Ксения тоже звонила, писала письма, и я, читая ее импульсивные строки, наполненные ежесекундными впечатлениями, видела ее, красивую, уверенную в себе, с развевающимися кудрями и почему-то непременно с белым газовым шарфом на плечах, летящей на роскошном автомобиле с ноутбуком на коленях по гладким лентам дорог навстречу теплому ветру и новой красивой жизни… А рядом с ней спокойный и молчаливый, красивый и лукавый Геранитис…

Конечно, вся моя жизнь тогда представляла собой сплошное ожидание новостей от Бертрана. Я знала, что он поселился в доме Лемонов, где он время от времени общается с Арманом и Ниной, ведет задушевные и хитрые беседы с простодушной и наивной Соланж, мнящей себя самой наблюдательной и внимательной девушкой на свете.

– Знаешь, – я слушала голос Бертрана, он звучал так чисто и громко, словно он находился где-то совсем рядом со мной, – очень странная история получается… Я долго разговаривал с Ниной и понял одно: она чем-то очень сильно напугана, встревожена. У нее плохой сон, она не ест, словом, неврастения и депрессия налицо. Арман, напротив, выглядит спокойным, милым, чувствуется, что он любит свою жену и жалеет ее. Он-то считает, что она так сильно убивается из-за этого украденного колье. Соланж помогает мне, она большая умница и дает прекрасные психологические портреты своих хозяев, много хорошего рассказала о тебе. Она очень сожалеет, что тебе пришлось уехать, понимает, что это была вынужденная мера, и надеется, что с моей помощью ты вернешься обратно… Конечно, она считает, что тот человек, который подкинул тебе футляр от колье, и есть преступник, но ее бесит тот факт, что ни Арман, ни Нина палец о палец не ударили, чтобы вернуть тебя, чтобы дать понять полиции и всем остальным, что ты ни при чем, что невиновна… Она считает Лемонов предателями по отношению к тебе. Брат Нины, Виктор, ведет себя очень странно. Мне показалось, что они с сестрой в ссоре. Возможно, это как-то связано с колье… Во всем этом мне еще предстоит разобраться. Но главная моя задача на сегодня – понять, откуда взялось колье вообще, изначально. Понятное дело, что Виктор, этот странный и скользкий тип, брат Нины, никогда не признается, где он его взял. По словам Нины, которую мне пришлось потрошить в течение длительной прогулки по парку, она купила бриллианты все-таки у брата. Назвала она адрес на Монмартре, где проживает ее брат и где прежде жил какой-то старик, который прежде владел колье, и я непременно должен туда отправиться в ближайшее время… Но все равно самое интересное – это узнать, кто в свое время выкупил это колье на аукционе Сотбис, и я постараюсь это сделать, чего бы мне это ни стоило… У меня есть один хороший знакомый, так называемый арт-дилер, который продает подобную информацию… А теперь расскажи мне, чем ты занимаешься, как ты вообще? С кем переписываешься по Интернету? Не нашла еще себе какого-нибудь виртуального дружка?..

Бертран работал, он медленно, но верно продвигался вперед, но у меня почему-то создавалось впечатление, словно он давно уже знает, где и у кого эти бриллианты.

Париж, 2010 г.

– Да ты пойми, сеструха, твоей Полине сейчас не до тебя… Она за сестру сейчас переживает. И вообще. Пораскинь мозгами, – яростно жестикулируя и одновременно успевая намазывать масло на булочку, говорил Виктор. Было утро, Соланж приготовила завтрак и отправилась в город за покупками, Нина кормила сына кашей. – Если бы она собиралась найти тебя, вернее Армана, то она давно бы уже была здесь, остановилась бы где-нибудь поблизости от тебя и терроризировала вас обоих. Я знаком с такими женщинами, они знают, чего хотят… Но твоя Полина на такую не похожа. Да, она красотка каких поискать, но на женщину-вамп не тянет. Говорю же тебе, обратись к психологу, пусть он тебе мозги вправит. Ну нельзя же жить в постоянном страхе, что тебя бросят. И вообще, с чего это ты взяла, что Арман такой… тюфяк? По-моему, он вполне серьезный господин, у него винные заводы, земли, виноградники. Он умный, серьезный, положительный мужчина, любит тебя… Знаешь, я вот все говорю тебе о его любви, о ваших отношениях, а ты, словно мне назло или просто чтобы лишний раз услышать от меня о том, что он тебя любит, треплешь нервы! Успокойся и живи счастливо! Все, забудь все свои тревоги и всех своих бывших мужиков, свои кассовые аппараты и липкий пот, когда ты боишься, что тебя могут схватить в любую минуту… Это мне, мужику, такая жизнь по кайфу, а тебе, женщине, нужно другое… Ты пойми, были бы у нас с тобой родители побогаче да поумнее, обеспечили бы нас всем, думаешь, стал бы я заниматься этим… – он неопределенно махнул рукой и покачал головой. – Думаешь, мне самому не хочется семьи и детей? Но бабы здесь какие-то… не такие, как у нас, в России. Больно умные и себя, суки, любят. Поэтому, повторяю, либо обратись к психологу и расскажи о своих страхах, все-таки они не все бездельники, среди них попадаются настоящие профессионалы своего дела, либо сама постарайся справиться со своей необоснованной ревностью к особе, которая и думать-то забыла о твоем Армане.