Пытаюсь пошевелить ногой или руками, и быстро понимаю, что в действительности означает слово “беспомощность”. Это она. В самом ярком своем проявлении. Но прочувствовав это состояние во всей пугающей красе, я не паникую, а, затаив дыхание, хватаюсь за ощущения, когда Кирилл начинает проделывать все то же самое с другой ногой, концентрируясь то на веревке, то на моем лице.

Моя поза безбожно откровенная. Он задумал ее такой, от этого сжирают эмоции, ведь я пытаюсь представить, как выгляжу со стороны. Как выгляжу, если смотреть его глазами.

Закончив со второй ногой, Кирилл подается вперед и укладывает меня спиной на кровать, нависая сверху и удерживая себя на руках, кулаками которых уперся в матрас.

Его пах почти касается меня между ног, но в данном случае почти — это мука, ведь я внезапно хочу, чтобы он потерся о меня. Сделал что-нибудь! От его тела исходит жар.

Давление узлов концентрируется то в одном месте, то в другом, и оно будто действует на кровообращение, так, что я не знаю, на чем концентрироваться.

Склонив голову, Кирилл прижимается своими губами к моим, и я понимаю, что все только начинается, когда его язык с напором врывается в мой рот и закручивает меня в глубоком жадном поцелуе, от которого между ног рассыпаются искры.

Влажно целует мой подбородок, шею.

— Поцеловать тебя сюда? — сипло спрашивает рядом с моим ухом, в то время как его пальцы вскользь, еле касаясь, проходятся между моих ног по складкам.

Этого воздушного касания мне хватает, чтобы задрожать с головы до ног.

Почему я должна говорить нет?! Я ни о чем не думаю, ни о чем…

— Маша?..

— Да! Да… — выдыхаю в его губы, которые снова на моих.

Приподняв голову, Кирилл смотрит в мои глаза горячим взглядом, и глаза у него почернели.

Через секунду его рот оставляет слабый укус на моей груди, потом накрывает сосок, втягивая внутрь и кружа по нему языком.

Укус, я со стоном, запрокидываю голову, ведь параллельно с этим пальцами Кирилл гладит меня внизу. Скользит и изучает, задевая клитор и заставляя мои бедра вздрагивать.

Прочертив языком влажную дорожку до пупка, снова опускается на колени и смотрит мне между ног, делая очень глубокий вдох.

— Это нихрена не глупо, поверь мне, — говорит, кладя руку на мой живот.

Сгорбив плечи, опускает голову, и его губы начинают ласкать мой клитор. Мышцы моего тела ответили напряжением, и веревки врезались в кожу.

Я издаю стон и перестаю видеть что-то, хоть мои глаза и раскрыты, когда в меня мягко погружается палец, вокруг которого сжимаю мышцы, и этот спазм запускает во мне ту самую реакцию, которая убегала от меня так долго…

К щекам приливает кровь. Я начинаю паниковать и дышать чаще, боясь потерять ощущения, боясь, что Кирилл остановится…

— Еще, еще… пожалуйста… — скулю, поджимая на ногах пальцы. — Кирилл… еще…

Будто почувствовав, что я на грани то ли оргазма, то ли приступа паники, он надавливает на мои ноги, заставляя развести их сильнее, и сжимает свободной рукой бедро, не позволяя сдвинуться с места, в то время как его ласки становятся интенсивнее и жестче, а палец с силой давит на переднюю стенку внутри, заставляя меня изогнуться в своих путах.

В потолок улетает мой вскрик вместе с брызгами прозрачной жидкости, капли которой остаются у Крилла на подбородке, когда поднимает голову.

— Твою мать… — шепчу потрясенно, понимая, что раньше со мной такого не случалось.

— Умница… — хрипло говорит Мельник, вытирая подбородок.

Его губы блестят от моей влаги, на щеках красные пятна.

— Говори стоп-слово или я продолжу, — смотрит на меня дико возбужденным взглядом.

Он дышит тяжело, на его скулах напрягаются желваки.

Сглотнув, отрицательно качаю головой и скулю, когда его рот снова обнимает мой клитор. Перед глазами пляшут круги. Сжимаю в кулаки связанные руки, впиваясь ногтями в ладони, ловлю сильные настойчивые пальцы внутри себя мышцами, чтобы чувствовать их. Чтобы толкнуть себя в оргазм.

— Еще… еще… — почти рыдаю, зажмуривая глаза.

Плавные круги горячего языка и громкий мужской стон отправляют меня за грань. Я перекатываюсь на бок, сворачиваясь в клубок и дрожа. Не слыша ничего, кроме шума в ушах и не чувствуя ничего, кроме сладких судорог своего тела, а когда снова переворачиваюсь на спину, вижу Кирилла, который, уронив на грудь голову, зажимает в кулаке головку члена. Штаны приспущены на бедра, под пальцами, судя по всему, результат его собственного оргазма, поскольку он обтирает руку о штанину, поднимая лицо.

Я не могу сконцентрироваться на мужчине перед собой, поскольку именно в этот момент начинаю плакать…

Глава 28

Маша

— Че-е-ерт! — рычит Кирилл где-то за пределами постели. — Я оставлю тебя одну на тридцать секунд, я сейчас вернусь…

Я отвечаю надрывным всхлипом, снова сворачиваясь в клубок и пряча лицо, ткнувшись им в матрас. Ощущение, что мою грудь сейчас разорвет, душит, но когда выплескиваю из себя хрипы вместе со слезами, становится легче. Легко и свободно! Единственное, что мешает — это веревки…

— Я сам… не шевелись…

Мягкое волнующее давление узлов сменяется навязчивым. Они трут и давят. Я хочу от них избавиться.

— Маша… не двигайся…

Туман в голове притупляет реакции, но быстрые ловкие пальцы на своей коже я чувствую отлично. В унисон с моими рыданиями, они гладят кожу в тех местах, которые одно за другим освобождаются от пут. Надавливают и растирают, двигаясь вверх по моим ногам. Подцепив веревку, которой связаны мои руки, усаживают меня на кровати так, что стопы падают на пол.

Я вижу перед собой лицо Кирилла. Его острый, напряженный взгляд, которым он осматривает мое лицо, в то время как его руки в непрерывном движении развязывают узел между моих запястий.

— Сейчас… потерпи… уже почти все…

Взметнув руку вверх, Кирилл обнимает ею мою щеку и проводит подушечкой большого пальца под нижним веком, стирая влагу, которая залила мое лицо.

Я чувствую себя ребенком. Капризным ребенком. Но такой заботы о себе я не знала даже в детстве.

Что он, черт его дери, делает?!

Зачем…

Целует внутреннюю сторону правого запястья и массирует его, хмурый и сосредоточенный настолько, что у меня в груди сжимается сердце. Это выталкивает наружу очередную порцию слез.

Я не в состоянии сопротивляться этой заботе. В состоянии только ее принимать: вяло двигать руками и ногами, пока Кирилл укладывает меня в постель и ложится рядом, пристраивая мою голову на своем плече и набрасывая на нас одеяло.

Вытянувшись вдоль его голого до пояса тела, испытываю