– Знаешь, о чём жалею? – сказал Кириллович.

– О том, что раков не наловили? – подмигнул я.

– Раки – чепуха. Тогда, во время боя, слишком быстро нам пришлось «линять». Ничего кроме фляги и ножа не успел прихватить…

– Да, куртки у гадов – хорошие.

– И ботинки, и шапочки! – кивнул старик, – Своё-то я потерял.

– Не расстраивайся, – хлопнул его по плечу, – Куртки и шапки – дело наживное.

Эта мразь – в каждом селе и городе? Значит, впереди у нас ещё масса возможностей…

Ветер пел без слов, играя листьями. А я подпевал – мысленно.

Дерьмовый мне достался мир. Страшный, уродливый.

Значит, надо сделать его лучше. Насколько смогу. Хотя бы на те двенадцать патронов, что есть в моём «вальтере»…

Где-то слева, сквозь шум листвы, хрустнула веточка. Я обернулся. Успел разглядеть силуэт птицы и… едва не упал, запнувшись о спрятанную в траве корягу.

– Fuck!

Хвойно-лиственный лес – даже днём не очень светлое место. А теперь и вовсе загустел в сумраке. Мелкий дождик сеялся из низких облаков. Просачивался сквозь кроны деревьев, капал на макушку, холодным струйками вползал за шиворот…

Погода – явно не для прогулок. Но грязи пока не было. Сухая земля многое могла впитать. Так что, двигались мы не сбавляя темпа.

– Эх, – вздохнул Кириллович, ежась и пряча шею за поднятым воротником, – А ведь когда-то я любил дождь…

– Да, для овощей это полезно.

– Причём здесь овощи? Вода бежит по стеклу, снаружи – холод, ветер, а ты сидишь в теплом доме, за горячей чашкой чая… Здорово!

– Угу, – согласился я, – Особенно, если к чаю – большой кусок мяса.

– О еде не надо! – строго сказал Кириллович.

Не буду. Странная штука – мои мозги. Ни хрена из собственной биографии. Зато всплывают в памяти разнообразные блюда, которые я когда-то пробовал. Ел. Жрал!

Ух…

Чтоб отогнать наваждение, я спросил у Кирилловича:

– И где остался твой дом – в Москве?

– Нигде, – вздохнул он.

– Разбомбили?

– Да, нет. Обычный, «мирный» пожар. Когда первый год зимовали без газа и тепла. В соседнем подъезде взорвался баллон. А дом – старый. Перекрытия – деревянные…

– Не успели потушить?

– Чем? После бомбёжек – весь микрорайон без воды. Насосную станцию – ещё летом вдребезги…

– Ясно. И вы остались на улице.

– Нет. Перешли с женой в соседний дом. Сломали дверь в пустующую квартиру и вселились. Разница-то небольшая – что у себя, что там. Без воды и отопления.

– Электричество хоть было?

– Сначала, да. Потом отключили – за неуплату.

– Уроды… А много в Москве пустых квартир?

Он улыбнулся невесело:

– В Москве много пустых домов. Целые кварталы. Ещё во время бомбёжек люди уезжали. Сначала на время. А потом навсегда. Мегаполис – он, как живой организм. Сначала болеет, а потом умирает… В большей части Москвы коммуникации так и не восстановили.

– Нынешний режим ни хрена не делает?

– В нынешнем режиме заправляют гениальные финансисты. Куда попало денег не тратят. Им нужен «компактный европейский город», а не «столица азиатской империи». Ты думаешь, почему правительство в Тулу переехало? Одно название осталось: «Московская федерация».

– Умные люди, – скривился я, – Такие умные, что убивать жалко…

– Жалость – внеэкономическая категория. Они бы тебя не поняли.

Дождь усиливался. Влажный, холодный ветер дул в лицо.

Деревья намокли и плохо укрывали от косых струй.

– Сколько километров ещё идти? – уточнил Кириллович.

Нашёл у кого спрашивать.

Я брякнул наугад:

– Километров сорок.

– Может поищем укрытие? – несмело предложил старик, – Пока не стихнет…

Плохо, что у нас нет карты – хотя бы самой простой, с линиями дорог. И мы даже приблизительно не знаем, где находимся. Если развалины города близко – никаких привалов. Я б шагал без отдыха. Плевать на погоду – чем она хуже, тем лучше… Но если идти целый день – нет смысла месить грязь, промокая до нитки.

Укрыться и переждать?

Только где?

Я завертел головой.

Может, под вон тем раскидистым клёном?

Скользя по раскисающей почве, двинулся к дереву.

Кириллович верно мыслит. Сейчас, и правда, хорошо оказаться где-нибудь под крышей. И можно даже без чая и жратвы…

Или в пещере. Доисторические люди всегда прятались там от непогоды. Жаль, в среднерусской полосе пещер не бывает.

Цивилизация за многие века изобрела массу укрытий. А нам с Кириллычем досталось то же, что и несчастным австралопитекам – мокрые ветки над головой.

Я сделал несколько шагов, балансируя в грязи. И вдруг замер, как вкопанный.

– В чём дело? – шепнул Кириллович.

Я не смог ответить. Чувство тревоги было безотчётное. Я выдернул «вальтер» из кармана и снял с предохранителя. Только потом углядел – в кустах боярышника что-то не так. Словно через них продирались недавно. Не лось и не кабан… Единственный зверь подходил по росту и габаритам – человек.

Я всмотрелся, чувствуя холодок у сердца.

Следов на земле нет. Значит, перед дождём это было.

Кому понадобилось бродить по лесной глухомани?

Грибникам, охотникам?

И кто кроме зайцев может стать добычей…

Чёрт, а может, это и не глухомань вовсе? Может, рядом жилье?

Я присел, вслушиваясь и всматриваясь.

Никого.

Только дождь и ветер.

Аккуратно ступая, я отыскал ещё отметины. Надломленные веточки. Вмятины на палой хвое. Кто-то достаточно тяжёлый здесь прошёл. Не ребёнок. И отнюдь не стройная девушка.

Рядом хрустнуло. Я оглянулся и приложил палец к губам.

Старик виновато кивнул. Левая его рука чуть подрагивала. А правая – крепко, до белизны костяшек сжимала рукоять ножа.

Шагов через десять след оборвался. Напрасно я оглядывался по сторонам. Как обрезало. Не в небо же они улетели! Кругом густой лес. Разве что с вертолёта сбросили длинный канат?

Сомнительно.

Жаль, у меня нет собачьего нюха. Да и чем бы он помог, в такой дождь? Скоро и на хвое вмятин не останется…

С пологого холма, где мы находились, был отличный обзор. Я сел на кривой сук и минуты две изучал окрестности. Кириллович терпеливо хранил молчание.