Все началось с того, что кооператив выкупил помещение на Анкламерштрассе и под руководством женщины-архитектора начал перестройку огромного здания. «На стройплощадке были, разумеется, и мужчины, но мы главным образом работали с компаниями, возглавляемыми женщинами». Стоимость восстановительных работ обошлась в 18,6 миллиона евро, часть этой суммы покрыли банковские кредиты, а другая часть – финансовая помощь федеральных властей, которая была оказана после воссоединения. Кооператив находится в центре нового Берлина, в сотне метров от заброшенной территории, заросшей сорняками. Далее к северу пространство расширяется и преобразуется в парк, где модная молодежь и семьи крупной местной буржуазии проводят по воскресеньям время: гуляют по блошиному рынку и качаются на качелях для взрослых, взлетая с развевающимися на ветру волосами над демаркационной линией бывшей Стены. Это Мауэр-парк, в названии которого («Парк возле Стены») очень хорошо отражены реалии тех лет. Вообще, этот парк с его лысыми лужайками, на которых можно разводить костры и жарить мясо, с его граффити, с его дизайнерами и бродячими бразильскими парикмахерами (пять евро за импровизированную стрижку под кронами деревьев, как на пляже Копакабана!), с его акробатами, с его дилерами и панками, взрослыми детьми и их отпрысками, с гигантским караоке на открытом воздухе, которое организует один ирландец (летом по будним дням – сотни зрителей, а по выходным – тысячи), является воплощением подлинного духа города.

В Weiberwirtschaft (произносится «Вейбервиртшафт») всегда деловая атмосфера, работа кипит. Кооператив объединяет 70 предприятий, созданных и возглавляемых женщинами. Это адвокаты, финансовые советники, женщины, занятые в киноиндустрии… у одной из них фирма по вставке стекол, есть девушка – агент диджеев, а на первом этаже первого двора – автошкола…

О боже, что я вижу? Неужели это мужчина? Никаких сомнений: длиннющая лохматая борода, как у музыкантов американской рок-группы ZZ Top, и лысый череп, как у Коджака, героя одноименного американского детективного сериала. Он раскладывает туристические справочники в большом книжном магазине, выходящем на улицу. Объяснения Кати фон дер Бей: «Да, все руководители здесь женщины, но это не мешает им нанимать в качестве служащих мужчин!» Она порозовела от гордости, произнося эти слова.

Солвей Хершель – владелица книжного магазина и полная противоположность Кате. Пятидесятилетняя скромная и тихая женщина с ямочками на щеках, при взгляде на которую я сразу же вспомнила добрых фей из «Спящей красавицы» Уолта Диснея. В момент воссоединения она оказалась без мужа и без работы, с двумя детьми подросткового возраста на руках. Она решилась постучать в дверь «Вейбера», чтобы создать свое дело: в самом начале пути раскладывала книги на единственной этажерке («Максимум метр книг на стеллаже из ИКЕА», – уточняет Катя). Фрау Хершель, стоящая за прилавком, минимизирует успех: «Столько всего приходится пережить, прежде чем начнешь зарабатывать. Настоящая авантюра! Да и сейчас нелегко. Арендную плату за нас никто платить не будет!»

Однако члены кооператива пользуются льготными тарифами: те, кто начинает свое дело, получают в первые полгода скидку на аренду помещения в размере 50 процентов, в следующие полгода скидка уменьшается до 25 процентов, скидки действуют в течение первого года работы. И все это, несмотря на то что недвижимость в Берлине дешевле, чем где бы то ни было в Европе. Если захотеть, можно отыскать небольшой офис за 230 евро (120 евро вначале), а помещение под мастерскую, ателье и т. д. в 80 квадратных метров обойдется в тысячу евро. Хотя «отыскать» это не совсем верное слово, так как очередь в листе ожидания длинная. «Не найдешь ничего подходящего раньше, чем через несколько месяцев», – говорит Катя извиняющимся тоном. Она ведет меня в глубь последнего двора, мы проходим через узкий проем двери, спускаемся по низенькой лестнице, опять дверь, затем садик, поросший высокой травой, и Катя, махнув рукой, показывает мне два маленьких темных помещения: «Даже здесь все занято». На обратном пути мы решили заглянуть в детский сад. Шестьдесят девять детишек остаются здесь на полный рабочий день. Я поймала себя на мысли, что мечтаю о яслях, работающих далеко за полночь… А не снять ли мне здесь офис? «Женщинам, сотрудничающим с нами, гарантировано место в детском саду для ребенка. Но большинство из них отдают своих отпрысков в детские учреждения поблизости от дома, и в таком случае папы тоже принимают участие в их воспитании!» А действительно! В этом есть свой резон, подумала я и отказалась от этой затеи.

Семья или карьера – вечный корнелиевский выбор немецких женщин. Хотя в Берлине ситуация складывается лучше, чем в любом другом городе, поскольку восточногерманская модель семьи, когда оба родителя работали, оставила свой отпечаток: в городе нет недостатка в яслях и других детских учреждениях. И тот факт, что женщина через несколько месяцев после родов отправляется на работу, уже не вызывает такого нескрываемого возмущения (во всяком случае, в меньшей степени, чем в других метрополиях страны). Количество работающих женщин в Берлине достигает 69,8 процента (64 процента в масштабах страны), и 57 процентов из них обременены семьей и детьми. «Когда я забеременела вторым ребенком, я решила положиться на собственные силы и не обращалась в кадровое агентство, – рассказывает одна из женщин кооператива. – Не хочу сказать, что мне было легко, но теперь, по крайней мере, я организую свой рабочий день так, как захочу». В целом можно сказать, что Берлин – это город независимых предпринимателей. И, кстати говоря, там, где я живу, на каждом этаже есть кто-то, кто работает на дому.

Катя фон дер Бей хорошо изучила этот феномен. Она приветствует предпринимательский дух, но предупреждает, что в этой сфере, как и в других, равноправия полов не существует. «Женщинам сложнее получить кредит, поскольку у них меньше собственных капиталов. Их в большей степени привлекают профессии, связанные с культурой, социологией. А в Германии система оказания помощи при создании новых предприятий нацелена в основном на промышленный сектор. Они также старше мужчин, когда принимают решение открыть свое собственное дело, и часто это бывает уже после того, как у них появились дети, хотя государством поощряются главным образом молодые и активные люди. Женщинам приходится пробиваться сквозь препоны существующих инстанций и структур, и часто они в одиночестве борются за свою идею». Вот, оказывается, почему «Вейбер» не снижает, а только набирает обороты на протяжении многих лет.

На заднем дворе Анкламерштрассе создали дружественное пространство, нечто вроде сети взаимопомощи. «У меня теперь есть коллеги, мы вместе обедаем, устраиваем паузы с чашкой чая на общей кухне», – объясняет мне компьютерный графист, которая наслаждается солнышком на открытой террасе четвертого этажа. И в то время как я беседую с ней, с Катей, с Солвей из книжного магазина и многими другими, у меня в голове сами собой прокручиваются кадры из фильмов о первооткрывателях Нового Света на пути к его завоеванию. Эти женщины обладают несгибаемой волей, и, кажется, они никогда не сомневаются в своих силах. Без мужской поддержки они чувствуют себя сильнее. Стоя обеими ногами на земле (предприятия, возглавляемые женщинами, начинают не так стремительно, но зато их век не такой короткий, и они лучше адаптируются к кризисам, свидетельствуют статистические данные немецкой Федерации малых и средних предприятий), немецкие женщины и в наше время остаются Tümmerfrauen, то есть «женщинами руин» – так называли вдов и жен военнопленных, которые без посторонней помощи разобрали по кирпичику, а потом заново построили город.