Сет уставился на нее. Голова шла кругом. Он не верил собственным ушам. Имоджен, очевидно, полагала, что он все еще любит Луизу и больше не полюбит никого другого. Это обескураживало, ведь он осознал, что за это время его чувства необратимо изменились.

Он ничего не говорил ей, поскольку едва поверил в это сам. Правда, несколько минут назад, когда они занимались любовью, он почти признался в своих чувствах вслух. Его прекрасная, участливая, добрая жена каким-то образом сумела пробраться в его раненое сердце и помогла начать процедуру исцеления. Его планы на брак по расчету претерпели поворот на сто восемьдесят градусов.

– Во-первых, я не люблю Луизу, как прежде. Те чувства в прошлом. Это я знаю наверняка. По правде говоря, я начал понимать это гораздо раньше. Еще до нашей встречи. Имоджен. И вот, пожалуйста, втрескался в тебя со всеми потрохами. Я тебя люблю. Тебя и только тебя, – объявил он, нежно глядя на нее.

Имоджен была потрясена и даже не знала, что сказать.

– Меня! Трудно поверить. Ты это серьезно? В записке ты обмолвился, что будешь всегда любить только ее. Как же получилось, что ты вдруг передумал?

– Я уже довольно давно осознал, что мои чувства меняются. Но глупо твердил себе, что предам ее, если перестану за них держаться. Я написал то, во что искренне верил тогда. Все верно, никогда не полюблю кого-то так, как любил ее. Но шли годы, а новых отношений по-прежнему не завязывалось, и я убедил себя, что любовь приходит только раз в жизни.

Имоджен с сильно заколотившимся сердцем заставила себя ждать продолжения.

– Именно ты доказала мою неправоту. Мои чувства, возможно, стали меняться, когда ты впервые пришла в особняк. И показалась мне нежным духом, явившимся из лесов. Ты добралась пешком из города, чтобы узнать, кто написал записку. Сколько человек сделало бы то же самое? Ты мгновенно меня заинтриговала. Показала, насколько тебе небезразлично то, что произошло с абсолютно незнакомыми людьми. А мысль об их воссоединении дала тебе надежду. Хотя я не сразу понял это, но чем больше времени проводил с тобой, чем глубже узнавал твою добрую душу и сильнее влюблялся в тебя.

– О, Сет, это правда? Ты действительно любишь меня?

Он взглянул в ее светящиеся карие глаза и нежно обнял:

– Я люблю тебя. И проведу остаток дней, доказывая это тебе. Чтобы ты больше никогда не сомневалась. Не знаю, за что мне послано такое чудо, как ты. Но никогда не приму тебя как должное. А теперь идем в постель, хорошо?

Уже через несколько секунд они лежали под одеялом, наслаждаясь теплом и близостью.

Имоджен, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, тихо вздохнула:

– Помнишь, я сказала, что отдала мою девственность единственному для меня человеку, и знаю это точно? Это правда. Я начала влюбляться в тебя вскоре после первой встречи.

Оба сбросили простыни и снова остались обнаженными. Ее пальцы спускались все ниже, к темной дорожке волос ниже пупка. Его кровь приливала к мужской плоти.

– Знаешь, я люблю тебя так сильно, что была готова смириться с браком по расчету, лишь бы остаться с тобой, – призналась она.

– И снова поставила бы на первое место не свое, а чье-то другое счастье.

Имоджен выглядела искренне удивленной, даже перестала его гладить.

– Я не была бы несчастлива. Пусть у меня не было бы твоей любви, но я бы знала, что ты меня уважаешь; даже если бы между нами сложилась всего лишь близкая дружба, с радостью согласилась бы. Лишь бы не быть с тобой в разлуке.

В какой-то момент он потерял дар речи. На ум пришла фраза «моя чаша переполнена радостью», потому что именно так он себя чувствовал. Казалось почти несправедливым то, что ему дано так много. Прекрасная, необыкновенная женщина сегодня стала его женой. И это, несомненно, это самое большое достижение в его жизни.

Все следующее утро они провели в постели. Сет впервые позволил себе так лениться. Большую часть жизни он много работал, поднимался рано, ложился поздно. Даже когда стал зарабатывать хорошие деньги, не почивал на лаврах. Напротив, работал еще усерднее, увеличивая банковский счет и делая себе имя в элитарном мире, населенном его клиентами.

Полный решимости оставаться одним из первых в игре, он прилагал все усилия, чтобы оставаться в форме и сохранять здоровье. В Нью-Йорке он начинал день либо с ранней утренней пробежки, либо с тренировки в фитнес-центре. Но сейчас, нежась рядом с Имоджен в лучах солнца, лившихся в окно, не мог придумать, чем бы заняться. Разве что снова любить ее?

Словно ощутив, что он наблюдает за ней, Имоджен подняла голову и взглянула на него. Волосы разметались по плечам, глаза сонные, и это еще больше влекло его. Сет немедленно почувствовал возбуждение, несмотря на то, что занимался любовью почти всю ночь.

– Эй! Вознамерились проспать весь день, миссис Броуден?

Ее щеки покраснели от негодования, что возбудило его еще сильнее.

– Конечно нет! Через минуту я встану и распоряжусь насчет завтрака. Я хочу есть, умираю от голода!

– Я тоже.

Многозначительно понизив голос, он снова лег.

Имоджен со вздохом повернулась на бок и принялась изучать мужа.

– Может, оденемся и спустимся в столовую? – спросила она неуверенно.

– Еще рано. Кроме того, еда не самая главная наша забота.

Полный вожделения взгляд, который он бросил на нее, вызвал к жизни хриплый стон еще до того, как он коснулся губами ее губ.

– Разве? – выдохнула она.

Оба знали, что она ведет заранее проигранную битву.

– Существуют желания, которые необходимо удовлетворить в первую очередь, – настаивал он. – Представляешь ли ты, насколько сильно меня тянет к тебе? Как наркомана зелье.

– М-м-м, надеюсь, мое несчастное тело выдержит, несмотря на боль и нанесенный урон. Возможно, мы были чересчур энергичны прошлой ночью? Не знала, что сразу же получу так много практики.

– Практику ничем не заменишь.

Наклонив голову, Сет украл с ее губ намеренно провокационный поцелуй, от которого плавилась кровь.

– А ты знаешь, что говорят насчет практики?

Его рука скользнула по ее голой груди. Приятно было наблюдать, как ее сосок немедленно затвердел и приподнялся, а темные глаза затуманились.

– Говорят? Что именно? – пролепетала она.

Он улыбнулся, понимая, что ответ значения не имеет. Эта, казалось бы, болтовня ни о чем особенном определенно клонилась к одному.

– Практика совершенствует самое высокое искусство.

– Мне неинтересно совершенство. Я хочу… просто хочу…

– Что ты хочешь, детка?

– Тебя. Хочу только тебя.

К удивлению и восторгу Сета, она легла сверху и сжала его бедра своими.