хорошо и спокойно, что деве даже не закрадывались в голову тревожные вопросы вроде «где я?», «как сюда попала?» или «куда мне теперь идти?».

Прогулочным шагом принцесса блуждала по облакам, словно по внутреннему дворику родного дворца.

Вдруг под ногу попалось что-то твердое. Рефлекторно отпрянув, девушка затем опустилась на колени и выудила из облачного «ковра» конвертик – кусочек промасленной бумаги, перевязанный бечевкой. С конвертика капала ярко-синяя вода, которая, впрочем, совсем не прилипала к пальцам или одежде девушки, а скатывалась, словно с кожаного плаща. Одолеваемая любопытством, Изабель снова запустила руку в брешь в «полу» и принялась рассматривать собственную туфельку, каблук которой подвел ее на той лужайке у дороги.

Из дыры в тумане исходил свет. Сиял ли он с самого начала или начал только сейчас? Изабель не помнила. Это плохо, что она не помнила. Изабель – принцесса, она должна быть умной, и внимательной, и вежливой со всеми, даже если они ей не нравятся…

Тревожные мысли вдруг осели на дно ее сознания, как нерастворимый осадок алхимической реакции. Что это с ней? Она пьяна?

…Неважно.

Проморгавшись, Изабель снова с интересом взглянула на сияющую дыру в облаке. И – засунула в нее голову!

Девушка обнаружила себя наблюдающей обыкновенную комнату, но не с высоты собственного роста или из кресла, а словно она парила под самым потолком.

В комнате с белыми стенами, не дурной, но и не особенно нарядной мебелью – рабочем кабинете чиновника, наверное – сидели двое. Статная худощавая дама, чей возраст уже не позволял ей щеголять естественной красотой, но еще не давал окружающим права называть ее старухой, держала в руках чайную чашку. Женщина сидела в массивном, глубоком кресле, выполненном на английский манер – с высоким и немного загибающимся вбок подголовником, оберегающим от сквозняков, обыденных в туманном Альбионе.

Напротив на гораздо более скромном и по размерам, и по отделке стуле сидел юноша лет шестнадцати или семнадцати на вид, неловко сжимающий в пальцах чайную чашечку. Подумав несколько долгих мгновений, Изабель узнала юношу. Это же ее паж, Габриэль!

Дама и юноша продолжили разговор, начало которого принцесса не застала. Женщина обещала молодому мужчине поместье, но лишь в том случае, если он безупречно выполнит некую работу. Какую же? Оба использовали весьма обтекаемые формулировки, словно боясь, что у стен есть уши. Как забавно! Ведь уши действительно есть, но не у стен, а у потолка.

– Но, госпожа, я ведь даже не маг! Как же безобидные неприятности, которые вы описали, могут предотвратить свадьбу?

– Не недооценивай силу традиции и важность ритуалов, Габриэль. Королевская свадьба – это в первую очередь ритуал, потом – политический союз, после – сложное в организации мероприятие, затрагивающее огромное множество людей, и уже в последнюю очередь – брак двух людей. Этот ритуал влияет на магию целой страны, на расположение к этой земле Удачи и самого Бога. В таком деле все будут сверх меры внимательны к тревожным звоночкам и дурным предзнаменованиям. Твои «мелкие неприятности» будут иметь эффект, вот увидишь.

– А что насчет полыни и морфеи? Зачем?

– Если выпить достаточно много, человек пьянеет, бредит, а после впадает в сон на несколько дней или недель. Это зелье не магическое, так что охранные амулеты его не засекут. Принцесса внезапно захворала, застряла в дороге и опаздывает на собственную свадьбу? Ах, какой скандал! – женщина рассмеялась.

– Я понял теперь, госпожа. Что-то еще?

Изабель вдруг выкинуло из видения и, уже буквально, из дыры в облаке – словно резким порывом ветра в лицо.

Отдышавшись и прокрутив увиденное в голове, стараясь запомнить все подробности, девушка с некоторой опаской снова опустила лицо в сияющую облачную прореху.

Так она стала свидетельницей того, как Габриэль подпиливал каблуки ее туфель, сидя в тени розового куста, как паж подмешивал синьку в косметику, как изловчился подать ей вместо разведенного водой вина биттер с дурманными травами.

Девушка не помнила, когда и чем закончилось пребывание в этом странном облачном пространстве. Кажется, ее просто дернуло куда-то выше, а потом с размаху впечатало в ее собственное тело!

* * *

Изабель с трудом открыла глаза. Увидела балдахин, услышала болтовню и причитания фрейлин, почувствовала запах каких-то трав – и села рывком, игнорируя подступившую к горлу тошноту и общую слабость во всем ее теле.

– Инфанта! Слава Всевышнему, вы проснулись! Доктора, скорее зовите доктора…

– Начальника охраны ко мне, немедля! – произнесла принцесса хриплым от долгого бездействия голосом, добавив немного стальных ноток, свойственных ее отцу.

Глава 29

В назначенный день Овьедо шумел и кипел, как бурная река. Прекрасные девы в белых одеяниях с цветными поясами шли к украшенным цветами фонтанам, чтобы окунуться, желая получить покровительство святой в поиске жениха.

Крестьяне из близлежащих деревень спешили на ярмарку, а горожане толпились на центральной улице городка, надеясь увидеть если не саму инфанту, то хотя бы ее карету и свиту.

Надо сказать, градоправителю пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить свое окружение в скором появлении принцессы. А уж сколько денег ушло на украшения, традиционные бочки вина на каждом перекрестке и жареного быка у ратуши! Однако тут градоправителю помогли начальник порта и епископ – все трое прекрасно понимали, что покушение на настоящую инфанту может стоить им не кошелька с золотом, а места, а то и головы!

В общем, народ веселился и ждал зрелища, а сыщики вместе с несколькими моряками и монахинями готовились ловить преступников.

Святые сестры украшали карету, в которой должны были везти статую святой Христины, моряки уныло изображали охрану и свиту, а сыщики – кучера и лакеев. Карине предстояло ехать в карете вместе со статуей и улыбаться в открытое окно.

Кикимора отчаянно этому сопротивлялась, доказывая, что ей лучше быть где-нибудь у фонтана, чтобы наблюдать со стороны, но капитан рявкнул, и ей пришлось смириться. А Гомез, усмехнувшись, заявил, что напарнице стоит поберечь нервы женихов, высматривающих невест у фонтана.

– Или ты, зеленка, замуж собралась? – добавил оборотень под злобный стук каблучков облаченной в роскошное платье кикиморы.

– Едем! – махнул рукой Медина, ловко запрыгивая на запятки кареты.

Он отлично подготовился – на вычурной крыше экипажа лежали длинный карабин, пара пистолетов и перевязь с метательными ножами. Все это опасно было применять в толпе, но опытным путем сыщики вычислили, что нападение, скорее всего, будет совершено на площади перед ратушей, рядом с самым большим в Овьедо фонтаном, и потому оружие могло пригодиться. Еще Аугусто спрятал под ливреей тонкую кольчугу, а под шейным платком