и сырость, а еще мучили отвратительные запахи от скученного общества людей и животных. К тому же длительные путешествия предполагали слишком соленую и несвежую еду, отчего наследник трона мучился животом и постоянно находился в дурном настроении.

Зная все это, король все равно счел необходимым, чтобы жених отправился лично встретить невесту. Очень уж нужен был Франконии союз с Гишпанией. Сильный морской флот – часть приданого невесты – должен был помочь Франкскому королю удерживать на расстоянии других претендентов на трон. К тому же Франкония успела породниться со всеми соседями, кроме Гишпании, и этот брак должен был улучшить торговые отношения.

А если дофин не справится или утонет – не беда. У него есть еще три законных брата и две дюжины бастардов отца, готовых подхватить трон, буде тот выпадет из рук династии.

«На всякий случай» встречать невесту вместе с дофином, помимо парочки почтенных благовоспитанных дам, десятка лакеев, пажей и священника, отправили мсье Гастона. Незаконнорожденный сын короля Генриха и овдовевшей герцогини, Гастон был аристократом по воспитанию, дворянином по лицу и фигуре и принцем по крови, но не по названию.

Перед отправкой корабля, наблюдая за недовольным выражением лица дофина, отец-король даже намекнул, что Гастон может стать первым «запасным» в очереди на руку и сердце гишпанской принцессы. И если Людовик вдруг не сможет подобающе исполнить свою роль, замена ему найдется быстро. Гишпания не допустит брака своей обожаемой инфанты с не-наследником Франкийского трона. Потому сводный брат дофина собирался приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы добиться расположения принцессы. И, может быть, чисто случайно… поспособствовать одному несчастному случаю.

Людовик, облаченный в белый с золотом костюм, на белом коне ехал через порт, разбрасываясь улыбками и помахивая рукой возбужденной толпе провожающих. Дети улыбались и смеялись в ответ, девушки смущенно прятали румянец за веерами и шляпками, молодые мужчины с гордостью и преданностью смотрели на своего будущего короля. Люди так любили Людовика, что в душе Гастона невольно подняла голову уродливая зависть. Дикое, недостойное просвещенного разума чувство.

Из размышлений молодого мужчину выдернул неожиданно близкий вопль: Марсель Дю Бонне, мальчишка, которого устроили в свиту дофина по протекции одного из членов королевского совета, никак не мог сладить с ретивой лошадью, то и дело дергая повод и покрикивая. Какое… досадное недоразумение, право слово.

Однако Гастон перехватил повод и помог шевалье усмирить коня. Юноша рассыпался в благодарностях, а бастард ровно кивнул, подтверждая обязательство юного дворянина. Пусть будет. Когда-нибудь Гастону понадобятся соратники, и должники среди них – не самый плохой выбор.

Процессия достигла уже подготовленного для торжественного путешествия корабля.

Людовик ловко соскочил с коня, отсалютовал гомонящей толпе и поднялся по широким сходням на палубу. Сопровождающие несколько менее чинно поднялись следом.

– Добро пожаловать на борт, ваше высочество! – поприветствовал, склонившись в учтивом поклоне, капитан – крепкий коренастый мужчина, облаченный в парадный мундир.

– Благодарю за то, что вы согласились сопровождать нас в этом путешествии, мсье, – столь же формально ответил принц.

Капитан еще раз поклонился. Предстоящее путешествие его ни капли не тревожило – из соображений безопасности малая эскадра должна была двигаться вдоль берега примерно на расстоянии пушечного выстрела. Существовали риски сесть на мель или угодить во внезапный шторм, но опытный мореход уже столько раз ходил в Гишпанию, что абсолютно не волновался за маршрут, команду и корабль. Куда больше его волновали пассажиры.

Трюмы были полны свежим продовольствием, вином, фруктами, свежим, соленым и копченым мясом, а также всевозможными деликатесами. Кока потеснил личный повар дофина. В самой большой «гостевой» каюте планировалось разместить дам, а в капитанской – самого дофина. Капитану досталась узкая каморка возле мачты, что не прибавляло морскому волку хорошего настроения. Однако мсье Лангрю умел держать лицо.

После всех представлений и обменов любезностями новоприбывшие разбрелись по своим каютам.

Людовик с облегчением опустился на кровать. Пошатывающийся под ногами пол, беспрерывно поскрипывающие двери и ставни, запах рыбы и соли, плеск воды – все это уже действовало дофину на нервы, напоминая о пренеприятнейшем опыте морских путешествий.

Приказав себя не беспокоить, принц запасся кувшином воды с лимоном, кислыми яблочными леденцами и холодным компрессом. Его камердинер остался с ним и неслышно ушел лишь тогда, когда господин его забылся тяжелым беспокойным сном.

* * *

Проснувшись утром, дофин чувствовал себя разбитым. Непривычная, жесткая и узкая кровать нисколько не помогла его беспокойному сну или забитым мышцам шеи. Стоила ли инфанта таких мучений? Как знать. Зато их определенно стоил трон Франконии, которого ему не видать, если он не заключит брак с бледной гишпанской девчонкой.

Интересно, она такая же чопорная, как те сушеные воблы, которые прибыли к франконскому двору вместе с послом? Во время ведения переговоров гишпанские дамы поразили франконцев своими черными нарядами, огромными кружевными воротниками и абсолютно каменными физиономиями. Ни одна из гостий не позволила себе увлечься легкомысленным франкским Двором! Но, может быть, инфанта, в силу молодости, еще не превратилась в живой сухарь?

Со стоном потянувшись и размявшись, принц принялся приводить себя в подобающий вид: умылся, натянул узкие на голени и очень свободные выше колена штаны, рубашку с широким кружевным воротником и манжетами. Обул невысокие, чуть ниже колена, мягкие кожаные сапоги из светлой кожи с разукрашенными вышивкой желтыми каблуками. Методично застегнул все крошечные пуговки желтого с черными вставками камзола, а через правое плечо перекинул широкую, шитую золотом перевязь, удерживающую шпагу.

Зеркала в каюте не было, поморщившись, Людовик нашел свою туалетную шкатулку с зеркалом, щетками и гребнями. Поглядывая на себя в маленькое и ужасно дорогое венецианское зеркало, врезанное в крышку шкатулки, дофин причесал свои достигающие плеч волосы, тщательно пригладил усы. К счастью, природа наградила его благородной чертой внешности – борода у принца росла медленно и неохотно, как, впрочем, и у всех его братьев. Так что подстригать ее ежедневно не было нужды, что в условиях трясущейся на волнах деревянной коробки было весьма кстати.

Заглянув в шкатулку, Людовик увидел приготовленные камердинером ленты – одну алого бархата, вторую синего атласа. В моду вошли «локоны любви», и мужчина, считающий себя связанным отношениями, вплетал в длинные волосы ленту, намекая на гербовые цвета или имя дамы.

Стоит ли считать себя женихом инфанты или позволить будущим фрейлинам кронпринцессы утешить жениха?

Вспомнив решительно-насмешливый взгляд Гастона и сентенцию отца, дофин заплел узкую косицу из пряди волос и двух лент. Гишпания и Франкония вместе! И пусть Гастон позеленеет от злости!

Остался последний штрих! Придирчиво осмотрев свой бледный лик в небольшом зеркале, Людовик щедро нанес пудру и