Забрать Марусю и не вернуть вовремя, не брать трубку часами, расстраивать мне свидания, заявляться в мою квартиру без приглашения, просрочивать оплату за детский сад, портить мои отношения с соседями, распуская обо мне сплетни, — мелочи, которые скручиваются в один большой клубок и доводят меня до нервных срывов…

— Я его не боюсь… — говорю хрипло. — Я просто стараюсь держаться подальше от проблем, а он умеет их создавать.

— О каких проблемах ты говоришь? — настаивает Зотов, продолжая железной хваткой стискивать мой локоть.

— Это всякие мелочи… — округляю я, не вдаваясь в подробности. — Но их достаточно, чтобы отравлять мне жизнь…

— Я сотру его в порошок, — ледяным голосом проговаривает Марк. — До состояния пыли.

— Ты не слышал, что я сказала?! Он отец Маруси, и у него такие же права на нее, как и у меня!

— Как ты вообще могла с ним связаться?! — выкрикивает так, будто считает меня полной идиоткой.

Слова бьют больнее пощечины. Я вспыхиваю, как спичка. За секунду. В считанное мгновение, и так же быстро сгораю.

Глаза застилают слезы обиды… на него, на Зотова, и на себя.

Его слова меня задели, ранили… Подавшись вперед и сглотнув соленый ком в горле, сталкиваюсь с ним взглядами, хрипло произнося:

— Разумеется в твоем идеальном мире такого бы не случилось. Ты контролируешь свою жизнь. Вокруг тебя успех. У тебя есть план и ты никогда не делаешь глупостей. Ты весь мир покоришь, не сомневаюсь! Ну а я была отчаянной семнадцатилетней дурочкой. Влюбленной дурочкой, которую любимый парень даже не смог по-человечески бросить! Я хотела забыть тебя раз и навсегда. И я выбрала Власова! Вернее у меня не было выбора! Он не давал мне прохода, пока я тосковала по тебе. Пока терзала в руках телефон, в ожидании твоих сообщений. Пока ждала ответа на мое поздравление в ту новогоднюю ночь, а ты даже не потрудился ответить… А потом фотографии и яркие картинки в твоих соцсетях… Ты мне был нужен… а я тебе нет…

Я замолкаю, а Зотов меняется в лице. Оно становится напряженным, как и его взгляд, который он не отводит, поджимая губы и продолжая смотреть в мои глаза.

— Но знаешь что?! — задираю подбородок. — Я не жалею. Если бы не все это, в моей жизни не было бы Маруси. И если наличие в моей жизни ребенка для тебя проблема, то можешь прямо сейчас садиться в эту развалюху и проваливать! — со злостью тычу пальцем в его машину. — И забирать с собой все то, что наговорил мне в том трамвае! Ясно тебе?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Очертив глазами круг по моему лицу, он делает глубокий вдох.

В его глазах черти, которых я узнаю, и успеваю тихо пискнуть:

— Нет…

Проигнорировав, Марк обхватывает мое лицо ладонями и обрушивается на мои губы требовательным подавляющим поцелуем.

Таким голодным, что из меня выбивает весь кислород…

Хватаюсь за распахнутые края его парки и приоткрываю рот, чтобы вдохнуть, но горячий бескомпромиссный язык тут же оказывается внутри.

Ощущения такие потрясающие, что я не сопротивляюсь. Позволяю ему это, чувствуя себя так, будто в меня попала молния и колени превратились в желе.

Его горячее дыхание перемешивается с моим стоном, который вырывается вместе с выдохом.

Рука Марка сжимает мою талию, по которой носятся миллионы мурашек, а в животе порхают те самые предательские бабочки, без которых у меня “никак и ни с кем”…

— Зотов… — скулю, под напором ощущений и головокружения.

Разорвав поцелуй, он запрокидывает голову и выдыхает в черное зимнее небо:

— Как же я тебя хочу… пиздец просто…

Зажмурившись, я утыкаюсь лбом в его грудь, ощущая учащенные удары сильного сердца, в то время, как хриплый голос Марка над моей головой произносит:

— Я прямо сейчас готов сесть в эту развалюху и уехать. Но только с тобой и с Марусей.

Развернувшись, он подтаскивает меня к машине, и роется в кармане, ища ключи. Открыв ими пассажирскую дверь, пихает меня внутрь.

Я слишком дезориентирована и эмоционально истощена, чтобы устраивать ему препятствия. Я даже не знаю, если ли у меня для этого основания… и хочу ли я этого…

— Позвони своей подруге. Пусть приведет Марусю, — быстро велит Марк.

— Зачем? — спрашиваю сипло, но открываю наружный карман сумки.

— Буду привыкать к ее присутствию в моей жизни, — говорит, захлопывая за мной дверь.

Глава 26

— Я тоже умею жарить яичницу… — хихикает Маруся за моей спиной.

— Не сомневаюсь. Что еще ты умеешь?

— Ну-у… я умею свистеть! Показать?

— Давай…

Стискиваю в ладони горлышко молочной бутылки и оборачиваюсь, упираясь глазами в широкую мужскую спину.

Стоя над плитой, Марк наблюдает за тем, как моя дочь старательно выдувает воздух из дырки между зубов, извлекая забавный свистящий звук.

Зотов тихо смеется, тревожа мое глупое сердце этой улыбкой.

Здесь, на даче Капустина, кроме нас никого. До нашего появления в кухне пахло мандаринами, а теперь ужином, который Марк готовит на троих.

Белая футболка и черные джинсы идеально подчеркивают его спортивную фигуру. Я беззастенчиво разгуливаю по ней глазами, с внутренним голодом цепляясь за все выпуклости и рельефы.

Мне потребуется стереть память, чтобы забыть эту картину: готовящий ужин Зотов. Он потрясающе смотрится на кухне. Сексуально, даже когда разбивает яйца в раскаленную сковороду.

Крутясь у его ног, Маруся больше мешает, чем помогает. Это и есть то, к чему стоит привыкнуть. К тому, что “детей бывает много”. Очень много. Это может утомлять, и я не сомневаюсь, скоро он сам это поймет.

— Подай-ка бекон… — просит ее Марк, делая поменьше “огонь”.

Передаю упаковку с беконом дочери, когда она заглядывает в пакет, который я разбираю.

Эта кухня для меня больше не неизведанная территория, сегодня я перемещаюсь по ней увереннее, ведь за прошедшие дни не успела забыть, где хранятся ложки и тарелки, или в каком ящике смогу найти кружки.

Большая часть продуктов в пакетах из супермаркета вызывает удивление, потому что среди покупок какая-то ненужная и бесполезная ерунда, и я затрудняюсь ответить, чьей руки во всем этом больше: Зотова или моей дочери?

У Маши сияют глаза, на щеках — румянец. Она выглядит чертовски деловой и вовлеченной в процесс приготовления ужина, особенно когда Марк доверяет ей посолить яичницу.

Я никогда не задумывалась над тем, что ей не хватает мужского “отцовского” внимания, и сейчас понимаю, что зря.

Поспешив отвернуться, открываю верхний ящик и достаю оттуда тарелки для троих, которые выставляю на стол.

Мой ребенок дико голодный.

Запрыгнув на