— Не сомневаюсь. Вы ведь мужчина.

— А вы женщина. И в этом проблема.

— В каком смысле? — напряглась я.

— Знаете, почему мой помощник мужчина?

— Господин Грин невероятно талантливый юрист? — сделала я попытку угадать причину,

— Это верно. Но самый главный аргумент очень простой.

— Какой же?

— Я его не хочу. — очень откровенно сказал Хант и мне трудно было выдержать его взгляд. И слава Всевышнему, он сам спас меня от заполняющего чувства неловкости, — Но сейчас я думаю не об этом.

— А о чем вы думаете?

— Вы читали тут тетрадь, что к вам попала?

— Честно говоря, вы так быстро ее забрали, что я не успела изучить ее всю.

— Вторая часть ее содержит записи. Своего рода дневник моряка-ныряльщика, который либо тронулся умом, либо действительно нашел голубую раковину.

— Что же он пишет?

Хант достал книжечку и пролистал практически до конца.

— «Вторая суббота травня месяца 7401 год». Наш друг жил примерно семьдесят два года назад. Если он человек, то сейчас он либо глубоко стар, либо наверняка кормит рыб где-то на дне океана. А возможно он был иной расы и, кто знает, возможно, заработал кучу золота и живет где-нибудь на вилле, попивает ром.

— С чего вы так решили?

— Судя по тому, в каком обществе он жил и чем занимался — остаться живым ему мало грозило.

— По-моему вы сгущаете краски.

— Рия вы живете в приличном городе и общаетесь с приличным обществом. Вам доводилось встречаться когда-нибудь с преступниками или ворами?

— Нет. Но, если вы думаете, что я выросла в сахарном замке, то это не так. Вокруг были разные люди. Не преступники, конечно. Но, знаете, порой ты смотришь и думаешь: «приличный человек». А оказывается бьет жену и детей, пинает ногой собак. Но его никто не сажает в тюрьму, потому что серьезного повода вроде как и нет. А он есть. Просто люди привыкают жить в страхе и боли. В этом человеческая особенность и проблема — мы привыкаем ко всему.

— Человек привыкает — согласен. Но по тебе видно, что ты мало представляешь себе опасность оказаться рядом с абсолютным дном общества. — Хант внимательно посмотрел мне в глаза, давая понять, что разговор о моем прошлом он запомнил.

— Ладно. Что он пишет? Наводки? Координаты?

— «…Наконец-то я нашел то, что давно искал! Она была прекрасна.» — начал Хант глубоким голосом, — «Лучшая, что я когда-либо видел и доставал со дна морского. Подарок Посейдона. Мои предки будут гордиться открытием, что совершил Петро Авелло. Сам всевышний дал мне знак! Голубая раковина размером с ладонь найдена мною рядом с самим Ангелом!

— «Ангелом»? Это кодовое слово? Залив? Риф? Остров? — начала гадать я. — Он пишет где это?

Хант посмотрел на мой азарт с иронией.

— Я тоже задался этим вопросом. И вы не так далеко от истины. Мыс Святого Ангела вместе с одноименным храмом находится на северной части острова. Есть действительно Риф в форме Ангела. Но он немного в стороне. И все это не так далеко от Дельтара. Возможно, Хофман был прав, что приехал именно сюда. Но меня волнует вот что: почему он не нашел устрицу, если он читал дневник?

— Логичный вопрос. — я обратила внимание, что мы доехали. Хант поднялся, подавая мне руку, а я продолжила рассуждать, — Может, он плохой ныряльщик или не было денег, чтобы нанять лучшего? Финансы серьезный порог.

— Возможно, но не тогда, когда знаешь, что можешь разбогатеть или спасти чью-то жизнь.

— Спасти жизнь?

— А вы не слышали?

Я помотала головой, не понимая, что он имеет в виду. Мы остановились в длинной открытой анфиладе, соединяющий корпуса гостиницы. Длинный плющ вился по колоннам, а вокруг редких светильников бились мотыльки, летящие на свет в стеклянной колбе. И я вдруг словила себя на неожиданной мысли, что я как этот мотылек. Лечу на свет, который может привести к гибели.

— Голубая жемчужина обладает особым свойством одаривать носителя магией исцеления. Но воспользоваться он может ей лишь в течении суток. И он действительно пишет об этом. Вернее о ней.

— О ней?

— Камень преткновения всех мужчин. — пожал плечами Хант.

— Женщина?

— Точно — улыбнулся он. — Он пишет, что отдал жемчужину возлюбленной.

— Может, Анжеликой звали его любимую? Я слышала это имя иногда произносится в некоторых языках как «ангел».

— Ее звали София. И он пишет о ней и к ней. Страница стихов и столько же восхвалений в прозе.

— Он был влюблен. Это нормально. Люди часто воодушевлены, когда любят. Говорят, муза живет на крыше у таких людей.

— Главное, чтобы она не ехала медленно и печально, иначе мы рискуем нарваться на фантазера.

— Бывает и так. Но скорее это часть его подвигов для любимой. Возьмите всю классику, господин Хант. Она о любви и о поступках ради нее.

— А вы любили? — неожиданно он задал вопрос, когда следовало подняться на второй этаж, но мы медлили. Отсюда открывался красивый вид на уютный декоративный сад, а звуки морского прибоя долетали даже сюда.

— Трудно сказать наверняка. — после паузы ответила ему и посмотрела в сторону ярко-сиреневых орхидей, паразитирующих на пальме. Цветы будто светились в темноте. — Теперь мне кажется, что я обманывалась. Или даже придумала свои отношения. И так отчаянно в них верила, что старалась подогнать себя под них. Теперь же от осознания этого становится не по себе. А вы? — неожиданно для себя задала я вопрос мужчине, чьи синие глаза, как ночные цветы — практически светились в темноте. Но то была игра освещения. Наверняка. — Хотя знаете… не отвечайте. — внезапно дала я заднюю. — Бестактный вопрос с моей стороны. Не хочу быть непоследовательной и не отвечать за свои намерения. Завтра ранний подъем и моя работа требует свежую голову. — отступала я назад и спасительный поручень лестницы лег в мою руку. Доброй ночи, господин Хант. — вежливо попрощалась я с мужчиной, который откровенен в своих словах и желаниях. С мужчиной, рядом с которым что-то сладко звучало внутри и хотелось быть собой настоящей. Но также внутри