этих разрушений требовалось деление клеток, но радиация временно приостановила его – с этим и была связана задержка в проявлении симптомов. Сильнее всего были повреждены кроветворные ткани, особенно те, которые производят белые кровяные клетки, борющиеся с инфекцией. Крупные дозы излучения также стимулируют производство антикоагулянтов, которые не позволяют крови сворачиваться[2976]. Результатом этих повреждений были обширное отмирание тканей, обширные кровотечения и обширные инфекции. «Во всех наших случаях причиной смерти было кровотечение»[2977], – пишет Хатия, но отмечает при этом, что патологоанатом больницы «при вскрытии в каждом случае обнаруживал изменения во всех органах»[2978]. Лифтон сообщает о «признаках распространения инфекции с обнаружением массы бактерий в… столь удаленных от поверхности [тела] органах, как головной мозг, костный мозг и глаза»[2979]. Оператор крематория в одном из пригородов Хиросимы, тонкий знаток смерти, сказал Лифтону, что «тела были черного цвета… у большинства из них был странный запах, и все думали, что это от бомбы… Запах, который они издавали, когда горели, был связан с тем, что эти тела уже разложились, многие из них задолго до кремации – в некоторых внутренние органы разлагались, пока человек был еще жив». Йоко Ота была в ярости:

Нас снова убивали против нашей воли чем-то, совершенно нам неизвестным… Это мука попадания в мир нового ужаса и страха, мир, еще более неизведанный, чем мир больных раком[2980].

Мальчик из Хиросимы, учившийся тогда в четвертом классе, нашел среди постигших его утрат слова, выражающие невыразимое:

Мама была полностью прикована к постели. У нее на голове выпали почти все волосы, ее грудь гноилась, а в пятисантиметровой дыре у нее на спине кишели многочисленные черви. Вокруг было полно мух, комаров и блох, и повсюду висел отвратительный запах. Куда бы я ни посмотрел, везде было множество таких же людей, которые не могли двигаться. С вечера нашего прибытия мамино состояние все ухудшалось, и нам казалось, что она слабеет у нас на глазах. Поскольку всю ночь ей было трудно дышать, мы делали все, что могли, чтобы ей помочь. На следующее утро мы с бабушкой приготовили немного каши. Когда мы принесли ее маме, она испустила последний вздох. Когда нам показалось, что она совсем перестала дышать, она глубоко вздохнула еще раз и больше уже не дышала. Это было в девять часов утра 19 августа. На территории больницы Японского Красного Креста стоял сильнейший запах сжигаемых тел. Слишком сильное горе превратило меня в человека, чужого самому себе, и тем не менее, несмотря на эту скорбь, я не могу плакать[2981].

В Хиросиме погибли не только люди. Было уничтожено и нечто другое, объясняет японское исследование, – та совместная жизнь, которую Ханна Арендт называет общим миром:

В случае атомной бомбардировки… город не просто получает удар; город уничтожается. В радиусе 2 километров от эпицентра ядерного взрыва все живые существа и все строения были разодраны, сожжены и похоронены под слоем пепла. Видимые формы города, в которых люди некогда вели свою повседневную жизнь, исчезли без следа. Разрушение было внезапным и тщательным; не было практически никаких шансов на спасение… Горожане, не потерявшие в этом всесожжении никого из близких, были такой же редкостью, как звезды на восходе солнца…

Атомная бомба разрушила и сожгла больницы, школы, административные здания, полицейские участки и все другие человеческие организации… Родные, родственники, соседи и друзья полагались во всем, от рождений, свадеб и похорон до тушения пожаров, производительной работы и повседневной жизни, на широкий спектр взаимосвязанных организаций. Эти традиционные сообщества были полностью уничтожены в одно мгновение[2982].

То есть уничтожены были не только мужчины, женщины и тысячи детей, но и рестораны и гостиницы, прачечные, театральные кружки, спортивные секции, клубы кройки и шитья, клубы для мальчиков, клубы для девочек, романы, деревья и сады, трава, ворота, надгробия, храмы и святилища, семейные реликвии, радиоприемники, одноклассники, книги, суды, одежда, домашние животные, лавки и рынки, телефоны, личные письма, автомобили, велосипеды, лошади – 120 боевых коней, музыкальные инструменты, лекарства и медицинские приборы, сбережения, очки, акты гражданского состояния, тротуары, семейные альбомы, памятники, помолвки, браки, служащие, часы и будильники, общественный транспорт, дорожные знаки, родители, произведения искусства. «Все общество, – заключает японское исследование, – было разрушено до самого основания»[2983]. Профессор истории, говоривший с Лифтоном, считал, что не осталось и основания. «Такое оружие, – сказал он американскому психиатру, – способно превратить всё в ничто»[2984].

Остается вопрос о числе погибших. Офицер Медицинского корпуса Армии США, предложивший Макартуру провести совместное американо-японское исследование, считал еще 28 августа, что «суммарное число пострадавших в Хиросиме составило, как сообщается, 160 000 человек, из которых 8000 погибли»[2985]. Современный событиям подсчет священника-иезуита ближе к ужасающей реальности и лучше освещает картину разрушения общего мира:

Сколько человек стали жертвами этой бомбы? Те, кто пережил эту катастрофу, считают, что число убитых было не меньше 100 000. Население Хиросимы составляло 400 000 человек. По официальной статистике, число погибших до 1 сентября составило 70 000 человек, не считая пропавших без вести, а число раненых – 130 000, из которых 43 500 тяжело раненных. Оценки, которые мы получили самостоятельно, исходя из известных нам групп населения, показывают, что число в 100 000 убитых нельзя считать завышенным. Рядом с нами имеются две казармы, в каждой из которых жили сорок корейских рабочих. В день взрыва они работали на улицах Хиросимы. В одну казарму вернулись четыре человека, в другую – шестнадцать. Шестьсот учениц протестантской женской школы работали на заводе; из них вернулись только тридцать или сорок. Большинство окрестных крестьянских семей потеряли одного или нескольких из своих членов, работавших в городе. Наш сосед Тамура потерял двоих детей и сам был тяжело ранен, так как оказался в этот день в городе. В семье нашего чтеца были две жертвы, отец и сын; таким образом, каждая семья из пяти человек потеряла по меньшей мере двоих, считая только убитых и тяжело раненных. Погибли мэр, глава центральной области Японии, военный комендант города, корейский принц, служивший в Хиросиме в офицерском чине, и много других высокопоставленных офицеров. Тридцать два человека из числа профессоров университета были убиты или тяжело ранены. Особенно тяжелый удар пришелся по военным. Почти полностью был уничтожен саперный полк. Его казармы находились вблизи центра взрыва[2986].

По более современным подсчетам, число умерших до конца 1945 года оценивается в 140 000. Смерти продолжались и