Четверг, 1 января 1863

Торанага Ёси вернулся из Киото в замок Эдо восемь дней назад, усталый и злой; от придорожной станции Хамамацу они двигались форсированным маршем.

Морщины на его лице стали глубже. Там, где люди раньше просто боялись его, теперь они трепетали от ужаса. Его гнев обрушивался на них, как удар плети. Во время путешествия он нещадно гнал их и себя, отводя для сна всего по нескольку часов, приходя в бешенство от любой задержки, постоянно недовольный гостиницами, банями, пищей, слугами и будущим. Капитану Абэ доставалось больше всех; и каждый из них понимал, что все это — лишь отчаяние и горе, вызванные смертью Койко, любимой.

Абэ договорился о сожжении её тела и тела Сумомо тоже, а потом они вскочили в седла и помчались галопом, покрывая лигу за лигой, и каждого неотвязно преследовала мысль, что столь доблестный воин заслуживал от победителя вежливого поклона перед погребальным костром, особенно если учесть, что этим воином была сиси и женщина, о которой скоро сложат песни и сказания, как и о том ударе, что рассек её пополам. Как и о Койко Цветке Лилии, той, что бросилась к нему и подставила свою грудь на пути первого сюрикена и тем спасла жизнь их повелителю, который потом подарил ей избавление от боли.

Но Ёси, опекун наследника, лишь сказал холодно:

— Вот их посмертное стихотворение:

Из ничего в ничто,

Труп есть лишь труп,

И ничего —

Мой, ваш и даже их.

Были ль они? И есть ли мы?

Все дальше вперед, подгоняемый плетью боли и гнева, потом наконец замок. Но и здесь нет покоя: замок, Эдо и вся Кванто бурлили, наблюдая за приготовлениями гайдзинов к войне, вызванными ультиматумом тайро, как он и ожидал.

— Это было неизбежно, — сказал Ёси на Совете старейшин, который он немедленно созвал, и добавил, оставляя лазейку для Андзё: — Вам подали дурной совет — устраните того глупца, который предложил это и составил послание к гайдзинам.

— Это было повеление императора и сёгуна: все гайдзины должны быть изгнаны, — сердито возразил Андзё.

— Повеление? Повелевает сёгунат, а не малолетний мальчик, который говорит лишь то, что сёгунат вкладывает в его уста, и не император, который может лишь попросить нас сделать что-то!

— Как тайро я счел ультиматум необходимым.

— И снова я спрашиваю, что вы предлагаете нам делать, когда их флот появится здесь?

— Он не появится, мы нападем первыми, — ответил Андзё и поморщился от резкой боли, держась рукой за бок. — Я приказал окружить их. Иокогама как мертвая рыба, она ждет, когда ей вспорют брюхо. Атакующие силы почти готовы.

— А их флот? — спросил он, взбешенный тем, что все его советы были оставлены без внимания и они вновь оказались в западне, которую расставили сами для себя. Бесполезно напоминать Андзё, да и остальным тоже, о том плане, который он с такой тщательностью подготовил, чтобы выиграть месяцы и месяцы драгоценного времени и далее всеми способами затягивать переговоры с гайдзинами, давая тем самым возможность сёгунату собрать силы и более пристально заняться проблемой первостепенной важности: сокрушить враждебный союз Тосы, Тёсю и Сацумы, который уничтожит их, если ему позволить развиваться и дальше.

— Сначала мы захватим Иокогаму врасплох, сожжем её, я уже давно предлагал это, — сказал Тояма, трясясь от возбуждения. — Сожжем их всех!

— А как вы потопите их флот? — огрызнулся Ёси. Он заметил, что Андзё сильно страдает от болей, и обрадовался этому, помня о своей договоренности с Огамой, которую необходимо было выполнить быстро, чтобы не дать тому противнику разобраться во всем и на время вывести его из игры.

— Боги потопят их корабли, Ёси-доно, — брызжа слюной от ярости, заявил Тояма, — как они сделали это с кораблями Кублай-хана и его монголами. Это Земля богов, они не предадут нас.

— А на тот случай, если боги будут отсутствовать в тот момент или спать, — добавил Андзё, — мы собираемся выслать корабли, начиненные горючей смесью, — я приказал начать строительство сотен таких кораблей, сотен. Если враг прорвется и сквозь этот заслон и обстреляет Эдо, будут убиты только земледельцы, торговцы, ремесленники и паразиты-купцы, наши самураи не понесут урона.

— Да, они не понесут урона, — закивал Тояма, радостно осклабившись.

Андзё быстро продолжал:

— Как только с Иокогамой будет покончено, флоту гайдзинов придется убраться, потому что они лишатся места на берегу, где могли бы перегруппировать свои силы. Им придется уплыть далеко, в их колонии в Китае, здесь им уже негде будет даже ногу поставить. Если же они вернутся назад…

— Когда они вернутся назад, — поправил его Ёси.

— Хорошо, Ёси-доно, когда они вернутся назад и приведут с собой ещё больше кораблей, мы потопим их в проливе Симоносеки, Огама сделает это, или к тому времени у нас будет больше пушек, огненных кораблей, и мы никогда не позволим им высадиться крупными силами, они никогда не смогут высадить большие военные отряды на нашу землю и основать ещё одно поселение, никогда. Никаких Соглашений, которыми они могут прикрываться! Никаких. Мы закроем страну, как это было раньше. Таков мой план, — торжествующе заключил Андзё. — Я разорвал Соглашения, как того желает император!

— Вы богоподобны, тайро, боги защитят нас, послав Божественный Ветер, — прокудахтал Зукумура, отирая слюну с подбородка.

— Боги не защитят нас от ядер гайдзинов, — возразил Ёси, — как не защитят нас корабли с горючей смесью. Если мы потеряем Эдо, мы потеряем главную крепость и опору сёгуната, тогда каждый даймё в стране объединится против нас, чтобы урвать побольше от того, что останется, и возглавят их Огама из Тёсю, Сандзиро из Сацумы и Ёдо из Тосы. Без Эдо нашему сёгунату конец, почему вы не можете это понять?

Андзё дернулся, ощутив новый приступ боли, и разразился:

— Я очень хорошо понимаю, что вы воображаете себя правителем всей страны и даром богов, ниспосланным Ниппону, но это не так, не так, вы обязаны подчиняться моим приказам, я ваш повелитель, я тайро, Я ТАЙРО!

— Вы тайро и… но почему вас мучают боли? — осведомился он с притворной заботой, словно только что это заметил, желая положить конец этому спору. — Как долго это продолжается, что говорит врач?

— Говорит? Он… — Андзё снова отхлебнул из бутылочки с горьким травяным настоем. Лекарство почти совсем не облегчало его страдания. Боли становились все сильнее, и этот новый китайский доктор оказался таким же бесполезным, как и все остальные, настолько, что Андзё даже начал подумывать о тайной встрече со знаменитым великаном-доктором гайдзинов в Канагаве. — Не обращайте внимания на мою боль. Я знаю вас.

Ёси видел ненависть Андзё, понимая, что её причиной является его собственная молодость и сила — мало же знает этот дурак о том, как я устал от жизни.

— Могу я…

— Вы не можете ничего. Мы нападем, когда я отдам приказ о нападении, и говорить больше не о чем! Совет окончен. — Андзё встал и стремительно вышел. Теперь, став тайро, он не терпел возражений и относился ко всем остальным с высокомерным презрением.