прекрасная ночь, и когда он расправлял их, то в перьях загорались бесчисленные маленькие огоньки-звездочки, и они захватывали все небо, словно сами были частью его. Да и лицо его, как и у других вальдэв, имело нечеловеческие черты. На месте бровей у него имелись маленькие черные перья с радужным отливом, а серебристые глаза имели вертикальные золотые зрачки, как у кошки. Весь его вид был преисполнен гордости и величия, и будь он реален, то Феликс тут же бы упал на колени, признав его своим единственным повелителем. И он не сомневался, что так же бы поступил любой живущий сейчас на свете добрый человек, не важно какого сословия и чина он был. Феликс также отметил, что во взгляде Хасиналя была видна куда большая мудрость, чем у его братьев и сестер, глаза которых пылали огнем, что придавало им более мистический тон. Остальные, кто пришел вместе с Феликсом, тоже с трепетом наблюдали за туманными миражами, и смотрели как над их головами вырастает огромная сверкающая башня, на вершине которой, словно свет маяка, горел золотой огонь, окруженный сказочным ореолом из ярких радуг и многоцветных переливов.

А тем временем Рануил продолжал свой рассказ:

— Долгие века Эумаль таил свою злобу, и не показывал ее миру. Но пришло время, и явился он в Аин во всем своем божественном величии, и стал творить свои дела. Многими силами обладал он тогда, и мог с легкостью проникать в слабые мысли людей, и менять их на свой лад. Начал он тогда сеять смуты среди королей эйнов и первых людей, что жили вместе с ними, и говорил им, что ильвы хотят единолично править Аином, и что принесли они Огонь, дабы поджег он Великое Древо Элун. Ильвам же он шептал другие слова, и говорил, что эйны хотят полной власти над Первородным Пламенем, и что если в скором времени не получат его, то обрушат белокаменный Рафамал, а Первородное Пламя погребут под его останками, чтобы не досталось оно никому. Но сильна была любовь ильвов, и чисты были их помыслы, а поэтому трудно было Эумалю склонить их ко злу.

Но настал день, и удалось Эумалю посеять великую злобу в сердцах некоторых эйнов, среди которых больше других было чистых и прекрасных зоарэйнов — самых добрых и любимых сынов Хасиналя. Собрались они тогда под покровом ночи, и в тенях проникли в города ильвов, среди которых был и белосветный Эо-Харафэй, и убили в нем многих из сынов Иакира. Была тогда среди убитых прекраснейшая из принцесс, Уаваль, что особо была любима и чтима ильвами. После этого назвалась та ночь — Нуэ Гармуваль — «Ночью Великого Злодеяния». Увидели тогда сыны Иакира что содеяли эйны, и как низменно надругались они над телом их принцессы, и посеялось в их сердцах злое семя Эумаля, и тоже склонились они ко злу. Обрушили они тогда божественные бури и грозы на храмы эйнов, и пороняли алтари Великого Древа Элун в моря.

Обозлились тогда оба племени друг на друга, и начали готовиться к войне. Увидел Хасиналь, что творится неладное, и стал спрашивать своих подданных королей-вассалов, что случилось. Сказали тогда короли о всем, что услышали от Эумаля, и вызвал Хасиналь своего старшего брата к себе в высокий древесный дворец, чтобы тот явил перед ним правду. Много времени они говорили за закрытыми дверями, и Эумаль был избирателен в речах. Сказал он тогда Хасиналю, что брат их, Иакир, замыслил править Аином, и что сотворил он колокол Смерти, чтобы разом погубить всех эйнов. Хасиналь, как и другие Высшие эвы, тоже обладал многими талантами, и мог видеть ложь в любых сказанных словах. Но не усомнился он в Эумале, так как тот и сам верил в то, что говорит. Рассказал тогда Эумаль о том, что случилось на совете Высших в Риа, и как погибли от гласа колокола Смерти многие эвы, и что не было среди них ни одного ильва, так как защитил их Иакир и не властен был над ними смертоносный Бал. Решил тогда Король-Ворон говорить с самим Иакиром, так как думал, что сможет вразумить его и уладить споры.

Но Эумаль опередил его, и первым пришел к Иакиру, и говорил ему, что младший брат Хасиналь прибудет к Лунному Двору, дабы убить его. Сказал Эумаль, что Король-Ворон возгордился, и хочет сместить Иакира с его небесного трона, так как боится его дара предвиденья и страшится силы ильвов.

Молча слушал Иакир слова брата своего, но по завершению благодарил его за них, что вывело из себя Эумаля. Утратил он на мгновение контроль над собой, и охватила его лютая ненависть, что передалась во все его создания, и воспылали они яростным пламенем во всех Мирах. Свирепо и яростно вспыхнул и Первородный Огонь, и увидели эйны как неотвратимо пылает Рафамал, и уверовались еще больше в слова Эумаля, что ильвы стремятся поджечь Великое Древо, дабы навеки сгорело оно.

Пришел тогда Хасиналь со своими подданными ко Двору Луны, и говорил открыть ему двери, дабы он мог общаться с братом своим Иакиром. Но не открыли ему двери, и Иакир прогнал его со Двора. Когда же уходил Хасиналь со своей свитой, сказал ему вслед Иакир: — «Великое Древо Элун будет гореть! Так говорю я!». И увидел тогда Хасиналь правду в его словах, но сдержался от гнева, и ушел в Аин в холодном молчании.

Много еще сделал зла Эумаль в то время. И пока братья готовились к войне, он тайно склонял на свою сторону древних царей людей, обещая им защиту, и говоря сладкими речами, что лишь он может всех спасти. Эйнам он обещал уберечь Великое Древо, ибо властен он был над любым огнем во всех Мирах. Ильвам же он обещал уберечь от посягательств Первородное Пламя, и уверял, что любимы ильвы ему более других, ибо долгое время жили они в Риа вместе, и что сам он приложил силы для их рождения, а эйны для него чужаки. Многие года он тайно обучал тех и других темным искусствам, которые сам и придумал, дабы те направили их друг против друга. И многие цари тогда прельстились темными дарами, и тайно присягнули на верность Эумалю. Все больше наливались сердца их тьмой, и сила их росла вместе со злобой. Эумаль же отправился на север Аина, и нашел там загробные проходы, что сгинули перед пришествием Высших, там же он нашел могилы гурха — мертвых великанов. И сделал так, чтобы