Ему подвели лошадь. Он опять сначала подсадил Катю, потом вскочил в седло сам.

— Ничего там не сделаешь. Подтверди приговор и уезжай скорее, чужеземцы не любят на такое смотреть, — он кивком показал на Катю. — Я бы хотел помочь дочери Кайсариха, но глупая девчонка сама всё портит. Да и куда уже сильнее портить? Так унизить свой род!

— Понял, — и Данир толкнул коленями лошадь.

То ли он согласился с советом «подтвердить и уезжать», то ли просто сообщил, что услышал.

Они снова двинулись по тёмной горной тропе в окружении всадников и волков, но теперь Катю беспокоила не дорога, а то, что ожидало их в её конце.

— Что случилось? — спросила она Данира, когда их окружение оказалось максимально далеко. — Что натворила эта дочь Кайсариха?

— Недозволенный брак, — ответил он нехотя. — Тебе это странно. Хотя кое-где и у вас за это не хвалят. Точнее, много где. Ты просто жила вдали от таких вещей.

— Ага, значит, она не убила, не украла, не подожгла, она просто не так замуж вышла?

— Да, — скупо подтвердил Данир.

— Как именно не так?

— Она волчица. Пусть и не двуликая. Из уважаемой семьи. Я всю жизнь знал её отца. А она выбрала в мужья кумата.

— Кота?! — перевела Катя.

— Именно, — в голосе Данира скользнуло и недоумение, и отвращение одновременно.

«Она не девушка для меня, вообще. Женщины куматов — не женщины для нас». — сказал он недавно про Гетальду из рода Туи.

Она помолчала, осмысливая и не очень понимая, потом толкнула Данира плечом.

— Ты говорил, что не воспринимаешь Гетальду как девушку. Как женщину. Мне показалось даже, что ты её и как человека не очень воспринимаешь. Почему же она… эта девушка… почему она захотела замуж за кумата?

Данир тоже не торопился с ответом.

— Наверное, потому, что у одноликих это не так отчётливо.

— Ну конечно. У них ведь нет звериной ипостаси. Они только люди. Оба, и она, и тот кумат.

Это Кате уже было вполне понятно.

— Нет! — резко возразил Данир. — Она всё равно волчица и дочь волка. Это всегда было запрещено.

— Ну да. У неё обоняние острее, чем моё, но ему далеко до твоего, правильно? И если тот кумат тоже без второй ипостаси, то есть не бывает котом… Она чувствует в нём мужчину, а никакого не кота. И ты, кстати, в человеческой ипостаси для меня ни разу не волк, а просто мужчина.

— Катя, — он на секунду притиснул её к себе, чуть ли не впервые здесь назвав по имени, — не надо ничего такого говорить. Пожалуйста.

Она послушалась, замолчала. Кстати вспомнилась народная сказка про кота, которого выгнали из дома в лес, он женился на лисице и обманул кучу зверья, включая волка и медведя, чтобы запастись провиантом и жить с лисой поживать. Детская сказочка, и никому отчего-то даже в голову не приходит поинтересоваться, является ли лиса парой для кота, как она ему по запаху — женщина или нет? А тут — до какой только галиматьи не додумаешься…

Сказка потому что. Игра. И предназначена для другого. А тут…

— Если это всегда было запрещено, значит, всегда было, что запрещать, — сказала она Даниру. — Всегда находились такие, кто влюблялся вопреки этому запрету.

— Это всегда было редкостью, моя. Можно за много лет ни разу с таким не столкнуться. Тебе не повезло. Прости.

— Их хоть не убьют за это? — вырвалось у неё почти случайно.

Данир промолчал, опять обнял её крепче — и это было ответом.

На широкой каменистой площадке возле двух одинаковых круглых башен собралось много людей. Горели несколько костров, и луна снова выглянула и, кажется, считала своим долгом обеспечить достойное освещение для места действия. Приехавших встретили сдержанным гулом. Данир соскочил с лошади, снял Катю, подхватив её за талию, а потом приветствовал собравшихся, подняв вверх раскрытые ладони. Ему отвечали приветственными криками, и множество ладоней взметнулось вверх. А потом вдруг все разом поклонились, прижав к груди правую руку. Данир ответил наклоном головы, руку он тоже прижал к груди.

— Люди Манша приветствуют своего айта, айя, — услышала Катя тихий голос Кайнира у своего уха. — Они дают понять, что примут его решение как волю Великой Матери и Великого Отца, и никто не посмеет роптать. Айя, если что, прошу меня простить, но мне показалось, что вы хотите пояснений.

— Благодарю, — сказала Катя.

Данир явно тоже это слышал, но не повернул голову. Его лицо стало суровым, напряженным, и Катя подумала, что он вовсе не рад олицетворять волю богов, тем более что наверняка никто не сомневается, чем дело кончится. Всё решено, но айт Данир должен сыграть свою роль.

Их обступили. Здесь были и женщины, по крайней мере, Катя стазу увидела трёх, одетых примерно так же, как и она сама, и вооруженные мужчины — на поясах почти у всех были мечи. И волки тоже были тут, полукольцом окружили сзади. Надо же, просто кино!

Немного отдельно толпились люди, одетые проще — мужчины и женщины разных возрастов и даже дети, и Катя с изумлением разглядела среди них Миха, сына Турей. Наверное, это были жители окрестных деревень. И еще одна группа, которая тоже отличалась внешним видом и одеждой — десятка два мужчин и несколько женщин, женщины были одеты примерно так же, как Гетальда из рода Туи. Куматы?

Виновников происшествия Катя увидела последними. Парень и девушка. Они стояли спиной к спине, связанные, точнее, привязанные друг к другу веревкой. Девушка была маленькая и хрупкая, парень — темноволосый, тоже щуплый, выше её на голову. А недавно Катя решила, что всё куматы маленького роста — коты ведь, и Гетальда была невысокой. Здесь наоборот — маленькая волчица и довольно рослый, хоть и худой «кот».

— Почему они уже в таком положении? — тихо спросила Катя у Кайнира, который остался рядом с ней. — Ведь приговор ещё не вынесен.

— Вынесен, большим судом старост согласно законам Веллекалена. Но родители попросили милости у айта.

Значит, об этом Данир сетовал, что ему как хозяину не дают покоя, и отправился с ней в баню…

Вряд ли она забудет это когда-нибудь.

— Это одно из восьми дел, решённых сегодня судом, — как будто прочитал её мысли Кайнир. — Самое простое. Остальные касались торговых сделок.

Данир оглянулся, посмотрел на них обоих. Пристально. Промолчал.

— Как видно, наша айя наивна и несведуща, — тоже негромко заметила высокая женщина в тёмно-синем, её шапочка была обильно расшита золотом и камнями.

— Тебе не нужно волноваться об этом, тётушка Орна, — тут же отозвался Данир, вроде почтительно, но было ясно, что даму попросили помалкивать. — Я хочу услышать.

Видимо, это «услышать» было общепринятой формулировкой, потому что вышел человек с чем-то вроде кожаного планшета с бумагами в руках и объявил четко и громко: