Турей задерживалась. Данир — тот снова исчез перед рассветом. И как же он умудрялся? Катя старалась не пропустить его уход хотя бы в этот раз, переплелась с ним в объятиях, чтобы невольно разбудил, сбегая. И — нет, она опять сладко проспала, ничего не заметив. Теперь до вечера. Он заявил той неприятной даме: «Нам с женой хочется ещё немного побыть вдвоём». И вот это называется — побыть вдвоём? Смешно.

С другой стороны, быть одной или с Турей, или одной в его замке среди посторонних людей, которые к ней непонятно как относятся — что лучше? Наверное, скоро придется выяснить и это.

Катя позавтракала сыром и приготовленным вчера хлебом — отломила себе горбушку. Запила чуть тёплой водой из чайника — не хотелось возиться с печью, кипятить воду для чая. В хижине делать пока было нечего, а снаружи — там хотя бы яркий солнечный день.

Башмаки, сшитые вчера Михом, удивительно ловко садились на ногу, радовали удобством и мягкостью. А если ещё и заговорённые…

Костюм, который Катя надевала ночью — короткая куртка из мягкой шерсти и юбка, такая широкая, что даже удобно было сидеть на лошади, — был здесь, аккуратно разложенный на сундуке. Только теперь она его рассмотрела, ради этого вынесла из хижины наружу. На спине куртки красовалась искусная яркая вышивка, незамеченная накануне — волк с оскаленной пастью, такой же, как на чаше. На полочках спереди тоже была вышивка, уже в тон ткани — две птицы с распахнутыми крыльями. И пуговицы красивые, тоже с птицами, у каждой глазки из камушков разного цвета — каждая пуговица была похожа ювелирное изделие, возможно, им и являлась. Рукава длинные, до костяшек, и Данир вчера велел их не подворачивать. Почему?

Ответ пришёл в голову сам: потому что он представляет её женой, а браслета на руке нет. Браслета, символа безусловной полноценности брачного союза? Наверное, так. Что явиться в замок Манш, Кате нужен браслет. Ох, а нужен ли ей Манш? Много людей, много проблем, одна недовольная «проблема» пыталась вчера то и дела уязвить её и Данира по очереди. Почему бы им просто не перекантоваться два месяца в этой хижине?! Или только ей, а он пускай то тут, то там. Струсила, да, Катя Иволгина?

Да, именно так. Струсила.

Она отнесла богатый костюм в хижину, опять разложила на сундуке. Ей это точно не нужно, чтобы прогуляться по окрестному лесу. Это что-то такое, представительское.

А не надо трусить.

Ведь есть ещё где-то город Харрой, и там живёт жрица, на которую надеялась айя Лидия. А Катя айю Лидию толком не выслушала, не поверила, записала в сумасшедшие. А ведь не первый день её знала! Доверяла ей. И та ей очень нравилась! А когда понадобилось хотя бы попробовать поверить… Может, тогда получилось бы что-то сделать. Ведь ничего невозможного старая дама не просила. Отправиться в этот мир — оказалось очень просто. Путешествовать, договариваться, узнать, что требуется, да ещё с помощниками, с деньгами! И тогда была жива сама айя Лидия! Её уважали. Ей в лицо никто ничего плохого не посмел бы сказать, даже не смотрели косо! И та «проблема» из Манша не стала бы бурчать и фыркать, если бы за Катей была айя Лидия — почему-то Катя подумала об этом и ни капли не усомнилась.

А теперь?..

А вот поглядим, что теперь.

Она решилась и надела свои «иномирские» джинсы, рубашки из принесенных Турей — верхняя получилась как раз до середины бедра, и короткое пальто-кафтан. Волосы заплела в простую косу. Ну и что, что джинсы, кто её увидит? Зато удобно. Вид получился такой, что можно и в город выйти, в свой, родной, не здешний. Помады бы на губы, глаза подкрасить и духов каплю…

Юлана передала косметику. Или, правильнее — дала с собой? Но даже трогать её не хотелось. Да и не очень надо! Она не в город идет, а в лес гулять!

Едва ступила на тропинку, ведущую из хижины, как из кустов появилась волчица — вышла, принюхалась, мотнула головой и строго посмотрела на Катю.

— Пойдём гулять, а? — предложила та. — Ведь нам можно гулять, поблизости хотя бы? Мы ведь свободные с тобой… волчицы, да?

Это Катя хохмила, конечно.

Будь тут вместо волчицы Турей — та закричала бы, что гулять нельзя, а то как бы чего не вышло! Но волчица возражать не стала, просто фыркнула и двинулась следом. Метров пятьдесят спустя к ним пристроились ещё несколько волков. Тропинка свернула, приглашая вниз, к реке — так там Катя уже была вчера. Поэтому она пошла вперед — тоже была тропка, но совсем узкая, можно и не заметить.

Катя шла, то и дело оглядываясь на своих мохнатых спутников, они неотступно следовали за ней — волчица почти след-в-след, два других волка, крупнее — по обеим сторонам тропы, и ещё один замыкал шествие. Кате показалось, что вся её зубастая свита слушается волчицу, которая появилась первой — ту, подругу Хорта-сторожа. Это её волчата, её стая?

Тропинка спускалась не круто — и хорошо, подниматься тоже будет не тяжело. И Катя не стазу поняла, что, хотя она честно собиралась погулять поблизости, отошла уже довольно далеко — под уклон идти было легко, играючи. А тропинка закончилась, появился просвет между деревьями…

Дорога. Не широкая, но две легковушки разъехались бы. А дальше — крутой склон. И что же за дорога? Ещё бы тут указатель стоял!

Указатель стоял, Катя обнаружила его, пройдя по дороге какую-то пару десятков шагов. Столб с деревянной доской, на которой красной краской было написано «Мирравир», и стрелка внизу, аккуратно так нарисованная. Писать тут же, какое расстояние до этого Мирравира, здешний народ ещё не догадался. Единица расстояния тут… ах, что же? Катя это забыла. Примерно полтора километра, ещё подумалось когда-то, что практически миля. Древнеримская миля, тысяча четыреста с чем-то там метров — тысяча двойных шагов воина в полном вооружении. Может, и тут это понятие появилось примерно так же? Запросто, если тут такие же люди, как в Древнем Риме и всюду — такого же роста, веса и прочих антропологических параметров.

Катя размышляла, разглядывая доску-указатель, и не обратила внимание, что волки отчего-то отстали и она на дороге одна.

— Эй, ты кто, чучело? — проорали неподалёку.

Катя чуть не подскочила от неожиданности. И увидела троих мальчишек. Хотя не то чтобы мальчишек, скорее парней лет шестнадцати-восемнадцати, они были одеты примерно так, как большинство мужчин, виденных на вчерашнем судилище — штаны, рубахи, куртки, короткие мягкие сапоги. Прически вот у них были не волчьи, как про себя окрестила этот стиль Катя — когда длинные волосы и между ними несколько кос, а что-то вроде стрижки «под горшок». И у каждого в руках была палка, а у одного — корзина на веревке, с такими обычно приходила Турей.

— Ты парень или девка? — продолжал надрываться самый высокий и здоровый. — Если девка, то где юбку потеряла? — он заржал, — а если парень, кому пояс проиграл, а? А может, ты невольник беглый?

Малый был недалёкий и наглый. Ага, этот тип молодых людей — общее достояние всех миров…

Стоящий рядом парнишка дергал его за рукав и что-то негромко говорил. А третий, с корзиной, тихонечко отодвигался назад и опасливо поглядывал на Катю.