нами висит «дрон», у него связь с базой, а уж оттуда «Механик» или «Ватт» дает координаты шефу.

Катрин слегка искажала действительную ситуацию. Есть современные возможности отслеживать объект без GPS и «дронов», они более просты и надежны, хотя и страдают малым радиусом действия, скорее всего шеф именно такую схему предпочел. Но знать об этом «Цифрам» не обязательно. Они в каком-то простом бизнесе работали, вроде ЧВК, опыт ограниченный, особым интеллектом не блещут — собственно, потому их и в архе-экспедицию завербовали.

— «Дрон»? Ну и что? — прошептал «Шесть-Семь». — С малого аппарата многое не рассмотришь. Мало ли что может случиться. Тут дикари вокруг. И мутанты, шныряющие по канализации на кладбище. И кладбище, на котором полно живых уродов. Мы на такие операции не подписывались.

Из склепа донеслись выстрелы — два, после паузы еще один — контрольный.

— Не договорился Вейль, — сказал, вздрогнув, «Девять».

Шеф вышел не сразу, возможно обыскивал несговорчивого оппонента и дозаряжал свой «лебель»[6]. Да и выглянул с осторожностью. Впрочем, когда подошел к подчиненным, физиономия была абсолютно сонная.

— Все. Можно возвращаться.

— Нет, не все, — машинально возразила Катрин.

Язык-то следовало попридержать, но ощущение что все непоправимо изменилось, оказалось слишком внезапным и острым. Впрочем, слом оказался настолько разительным, что и толстокожие «Цифры» в панике завертели головами. Если уж и парни, ничего в жизни не видевшие, кроме стандартных профессиональных тренировок, условной борьбы с неусловными террористами, и судящие о Непознанном по просмотру нелепо выдуманных фантастических блокбастеров, учуяли смену дыхания предутренней ночи…

— Шеф, сейчас что-то будет, — промямлила Катрин. — Кстати, вы чалму в склепе забыли.

— Не забыл. А что будет? — слегка заинтересовался Вейль…

Это началось где-то далеко. Кажется, на западе, за Нилом, там, где… Катрин не знала что именно «там». Но по городу прошла судорога. Еще царила темнота, рассвет только наметился и вызревал, и когда умирающую ночь передернули конвульсии, когда тени минаретов на миг исказились подобно согнутым ужасом гвоздям, в тот краткий миг в переулках завертелись тысячи мелких вихрей; они взметнули пыль и мусор, ищуще заскользили вдоль стен и заборов. Крошечные вездесущие смерчи-самумы истаяли так же быстро, как и возникли. Странная тишина заставила насторожиться бодрствующих горожан, верблюды и лошади на улицах сбились с шага, кошки с шипением шмыгнули в дома. И тогда вновь подали голос каирские псы — это был ни лай, и не вой, они скулили на беду — все, сколько их было, облезлые и сытые, бродячие и дворовые, охотничьи и сторожевые. И не выдерживая этого жалобного звука, закричал человек. На спятившую собаку ли он негодовал, на бросивших город высокомерных беев, на чуждых французов, внезапно оказавшихся у стен города? Или на свою несчастную судьбу? Ему ответил крик соседа, и ширящийся вопль кварталов покатился по городу, сливаясь в вой самого Каира — площадей и улиц, кварталов и прудов, мавзолеев и крепостных стен. Это было жутко.

Кладбище аль-Караф тоже выло. Голосов живых здесь было меньше чем в благополучных кварталах, но может быть, безмолвно кричали и мертвые? Тонкая пыль осыпалась со стен склепов — от крика ли, от ветра ли? — не спешила ложиться на землю, крутилась легчайшим прахом, пудрила лица замерших «археологов». «Цифры», одинаково разевая рты, силились что-то сказать — не получалось.

Катрин давно не было так… плохо. Это не страх. Это четкое предчувствие густо-грязного, крайне дурного и необратимого.

Крик людей укатился куда-то за реку, к Гизе, и стих. Словно издеваясь над угасшими голосами людей и псов, визгливо захохотал прижившийся где-то на окраине кладбища шакал, тоже смолк. В тишине заскрипели открывающиеся двери, ставни, лазы, сдвигающиеся камни саркофагов-тайников. Услышать это было невозможно, но от догадки по коже пошли мурашки.

— Так я сказал, что нужно возвращаться? — напомнил Вейль и улыбнулся.

Группа бежала к выходу из кладбищенского квартала кратчайшим путем. Катрин догадывалась, что за кладбищем дело пойдет ничуть не лучше, но задачи следовало решать по мере возникновения. А они, мать их, возникали…

Первым начал стрелять «Девять» — с автоматом оно, конечно, удобнее. Катрин на результаты пальбы не смотрела — она вновь оказалось ведущей, повороты и варианты сокращения пути форсированием забора требовали полной концентрации. Тени — живые и мертвые — падали по сторонам, кидались наперерез, пытались преградить путь, но отлетали с дороги. Неровно прыгала-скакала по небу побледневшая красавица-луна, неслась по узким проходам между склепов и могил девушка. Перемахивала через ложащихся ничком, зияющих распахнутыми пулей затылками нищих, перелетала через рассыпающиеся иссохшие тела с еще шевелящимися, унизанными коричневыми перстнями остатков кожи, пальцами. Перепрыгивала через нелепых кукол-червяков в грязных саванах — распоротые пулями клочья посмертных одеяний трепетали от сквозняка ужаса. Пыль, запахи гниющей плоти и злой ветер с Нила, дым пороха и подгорающих лепешек; все пронизывало сознание и исчезало. Вот отлетел живой человек с неживым, искаженным ненавистью лицом — переносицу размазала пуля — бегущий следом «Спящий» стрелял наверняка — точно в головы, с мозгами или давно пустыми черепами — все равно — двенадцатиграммовые револьверные пули свое дело знают. Сзади огрызался автомат «Девять» и страхующий напарника револьвер «Семь-Шесть»: охранники прикрывали тыл и фланги…

План города Катрин помнила — к счастью, проклятому мертвому кварталу аль-Караф там уделили достаточно внимание — достопримечательность, чтоб ее землетрясением… Вот высокий забор, за ним выход к площади Как-Ее-Там, она вполне живая, в смысле, без могил. Ворота приоткрыты, труп или умирающий сидит рядом, кровь на камнях… Выход…

Вейль, хоть и был настороже, врезался в спину девушки.

— Чтоб вас Нилом утопило… — выдохнула Катрин.

За стеной было многолюдно. Не то чтоб чересчур — человек пятьдесят-шестьдесят, зато толпой — в рукопашной свалке на «археологов» хватит. Подходили к воротам другие, сейчас напрут. У ближайших лиц вообще нет: искаженные маски — так люди в здравом рассудке выглядеть не могут. Но у сумасшедших столько оружия в руках не бывает. Молодой, богато одетый каирец не раздумывая, вскинул пистолет. Блеснула искра на замке, факел выстрела… Катрин чудом успела сесть-упасть на колени.

Над головой сухо стукнул револьвер шефа — на красавца-стрелка с уже разряженным пистолетом прагматичный Вейль размениваться не стал — свалил разъяренного толстяка с длинным ружьем. Катрин, сидя на заднице, отползала к воротам, которые, кстати, уже закрывали резвые «Цифры». Ноги едва на улице