спросил я, подходя к дому на веранде которого развешивала простыни Гаечка. Предупредить их заранее о своем визите я физически не мог, охотничий домик в заповедной зоне в лесу не имел никаких средств связи, а сам я приземлился в километре, чтобы не дай боги не навредить Краснову.

— О, ваше высочество! — устало улыбнулась девчонка, отставив стирку. — Что-то случилось? Проблемы на фронте?

— Нет, всё в порядке. — улыбнулся я в ответ. — Я вас больше месяца не видел, проводишь меня в дом?

— Ой, простите пожалуйста, конечно — идёмте! — оправившись и улыбнувшись ответила Гаечка и открыла передо мной двери в светлый бревенчатый домик. После того как я поручил перевезти Максима в уединенное место для реабилитации, времени его навестить не было, даже место не видел. Думал, что живут они в жутких условиях, но всё оказалось не так мрачно.

Дом тоже оказался светлый, из экологичных материалов, но с явным намеком на дизайн под старину. Даже дырки на потолке из-под проводки остались, словно её вели по страннике — снаружи, не пряча по коробам или под фальшь-стены. Но вот техники и даже освещения я не видел никакой пока не вошел в спальню.

— Царевич! — обрадованно проговорил гнусавый голос, который я легко определил как Максима, вот только лицо я увидел совсем не сразу. От него остался только нижняя часть, губы и челюсть. Вся верхняя часть головы, включая нос, глаза и лоб была скована странной смесью металла и черного волокна. Вместо глаз на меня тут же уставилось не два, а шесть окуляров камер, да еще и находящихся не в идеальной симметрии, а чуть под углами.

— Максим? Да тебя не узнать. — честно сказал я, осматривая товарища.

— Зато я вас узнал! А главное — я теперь вижу! — заулыбался Краснов. — И не только вижу! Руки-ноги… хотите я вам спляшу сейчас⁈

— Да погоди ты частить, не вскакивай. Лучше расскажите, как у вас дела, что произошло, как так получилось и как ты себя чувствуешь? — попросил я, присаживаясь на деревянную скамью.

— Отлично себя чувствую! Хоть сегодня во флот! — храбро высказался Краснов, но девушка за его спиной лишь грустно покачала головой.

— Вот как? Ну, это радует. — ответил я, сохраняя на лице улыбку. — Расскажешь, как всё прошло? Я совершенно не против, того, что ты прозрел, очень за тебя рад, но хотелось бы чуть больше конкретики.

— О какой конкретике идет речь? Я может и не совсем здоров, с обычной точки зрения, руки ноги у меня не родные, но чувствую я себя просто прекрасно. — торопливо проговорил Краснов. — Я всё вижу, даже больше, чем раньше и в разных спектрах. Ощущаю прикосновения ко всем своим частям и в целом у меня с организмом все отлично. Вон, у милы спросите, мы буквально вчера сексом занимались, всё же хорошо было всё работает!

— Эй! — смущенно воскликнула Гаечка, хлестнув его по плечу полотенцем. По тому как он дернулся было понятно, что и в самом деле — чувствует всё. Вот только меня это совершенно не успокаивало. Уж слишком много странностей мне пришлось увидеть за прошедший месяц.

— Давайте не будем спешить, нам некуда, я вернулся с фронта, сейчас переоборудуются наши новые суда, так что запас по времени у нас достаточный. — попытался успокоить я товарища, но сделал только хуже.

— Новые корабли? Сколько? Какие? А кто же будет их обслуживать? — посыпались на меня самые разные вопросы, вздохнув я потихоньку отвечал на все их, стараясь не погасить энтузиазм Максима, но в то же время чуть снизить темп общения, и это сработало. Стоило ему включится в беседу, как начала проявляться искусственность его движений и поведения.

И дело тут было не в его протезах, а в том, что на мгновение отвлекшись, он перестал ими жестикулировать. Престал держаться естественно, как делал этого до катастрофы. Его руки-манипуляторы повисли, оставшись на коленях, в ногах не было ни движения, и только рот искривлялся, то вытягиваясь в улыбке, то сжимаясь в линию.

— Когда я смогу вернуться на флот? — наконец прямо спросил Максим, поняв, что я об этом разговор начинать не собираюсь.

— Как только мы убедимся, что это не будет вредно ни тебе, ни окружающим. — ответил я, почти не задумываясь. — Я не хочу, чтобы ты во второй раз сросся с кораблем, потеряв себя. К тому же, мы понятия не имеем как системы в твоем костюме повлияют на приборы корабля, не приведет ли это к сбоям.

— Зато я знаю! Точно не приведет. — быстро проговорил Максим. — Капитан, мы же с вами давно знаем друг друга! Дайте мне шанс. Я не могу больше в четырех стенах сидеть. Гулять. Дрова пилить и колоть…ну не моё это! Я уже достаточно освоился чтобы вернуться к работе!

— Я совершенно не против, чтобы ты вернулся во флот. — прямо сказал я. — Но прежде — нужно понимать последствия. Ты уверен, что полностью осознаешь, что с тобой произошло и по-прежнему происходит?

— Не ставьте на мне крест. — поджав губы проговорил Краснов. — Я такого отношения не заслуживаю! Я вполне могу жить нормальной жизнью!

— Конечно можешь! И я тебе полностью доверяю. — ответил я. — В отличие от костюма, который словно паразит окутал твое тело, по совершенно непонятным нам принципам работает, и совершенно неизвестно как может повлиять на всё окружающее.

— Вы меня списали… — мрачно проговорил Максим.

— Я к тебе приехал, как только вернулся с фронта. Заслуживает этого человек которого списали? Стоит? Стал бы я на такого человека время свое тратить? — жестко проговорил я, и Краснов снова поджал губы. — Нет, на все эти вопросы. Ты мой друг и соратник, и я всегда готов протянуть тебе руку помощи, но, если бы ты знал какие ужасы сейчас творятся на западе, у тебя бы не было вопросов. Под моим командованием тысячи людей, на одной Черепахе — полторы тысячи персонала, и я не имею права рисковать их жизнями, только потому что хочу быстрее вернуть друга в строй.

— Мы всё понимаем. — ответила вместо него Гаечка, положив ладошку на руку Краснова. Металлическая культя сжалась, аккуратно беря её пальцы в свои. Максиму всё сказанное жутко не нравилось, и даже по его молчанию это было понятно.

— Твой протез… костюм… не знаю, как правильно это назвать, в общем он меняет конструкты резонанса при использовании. Не сильно, но вполне ощутимо, и для всех сейчас это первейший признак того, что ты и связанное с тобой — ходячий генератор неприятностей. — попробовал объяснить я. — Все, кто прошел Львов, кто стоял под Минском и Киевом — они просто ен поймут если я верну тебя без понимания почему и что с тобой происходит.

— А если я докажу, что не представляю угрозы? — насупившись спросил Макс.

— Очень на это надеюсь, но в текущей ситуации не представляю как. — вздохнув ответил я. — Я бы выделил вам катер, на двоих, вот только я же вижу — твой потенциал резонанса не просто упал в ноль, он буквально отрицательный. Вы не сможете напитать реактор и летать сами. Значит нужна сопровождающая команда из добровольцев, значит нужен корабль больше…

— Неужели добровольцев не найдется? — удивленно спросила Гаечка.

— Наоборот, уверен, что их будет очень много. Мы своих не бросаем. — с улыбкой ответил я. — Но это же значит, что придется прямо выделить судно для того, чтобы оно ничего не делало. Пока мы в порту это ещё возможно, но как только эскадра закончит перевооружение и снаряжение, нам придется вернуться на передовую.

— Сколько у меня времени? — спросил Максим, и по его голосу я слышал, как он напряжён. — Мне нужен только шанс.

— И я его тебе даю. — задумавшись на несколько секунд решил я. — Сегодня к вам пригонят катер, что-то из легкого, но побывавшего в зоне. Увы, у нас теперь корабли только такие. У тебя будет две недели, чтобы самому себе доказать, что ты способен не просто находится в технике, но и вести себя адекватно. Но в первую очередь тебе стоит позаботиться о своей безопасности и безопасности Гаечки. Понимаешь?

— Да, капитан, спасибо за шанс! — горячо поблагодарил Максим, его милая лишь хмурилась, но во всем поддерживала парня, так что я был уверен что оставляю его в надежных руках. Я провел в их домике еще несколько часов, прежде чем вернуться в Петроград. Рассказал последние новости. Что-то они знали и так, всё же люди в домик приезжали — привозили продукты и необходимые вещи.

Но куда больше меня заинтересовали визиты неизвестного доктора, который тщательно изучал и протоколировал всё что происходит с Красновым, регулярно проверял его чувствительность. И в том числе привез запчасти для костюма, иногда с очень странными комплектующими, которых Гаечка никогда не видела.

— Он себя не называл? — спросил я. — Может сопровождающий у него был?

— Да,