И, будь на ее месте другая девушка, я бы не думая приступил к воплощению утренних фантазий. Но Ташковская непросто «очередная», оставшаяся на ночь. Поэтому будить ее не буду. Пусть спит.

Слышу возню из детской. Звуки возвращают меня с небес на землю. Видно, Михаил проказничает. Даю себе подзатыльник и бегу дальше, оставляя Настю в покое.

— Ты чего делаешь?

Малец сидит на кровати, а в его руках пленка с «пупыркой».

— Ма!

— И тебе привет. Где нашел такое сокровище? Э! В рот не тянем. А ну-ка, давай сюда! — вытаскиваю слюнявую антистрессовую упаковку. Пеленка под малышом свита в гнездо, чехол от матраса расстегнут, а сам матрас машет мне рукой. Вернее, остатками пленки. Ну кто знал, что там внутри?! И зачем ее туда напихали?!

Миха хмурится, но отдает.

— Есть хочешь?

— Агу.

— Значит, давай вставать.

Одевать детей я не умею. Боюсь что-нибудь случайно у них сломать. Да и дома тепло. На всякий случай заворачиваю Михаила в плед и тащу на кухню.

— Сиди. Сейчас брата позовем и сообразим на троих. Идет?

Расплывается в улыбке. Вот это наш пацан!

Павлик уже не спит. Видимо, почувствовал, что мы с Мишей собираемся «соображать». Услышав, как я захожу, поднимает голову и смотрит на меня сонными глазенками.

Улыбается.

— Доброе утро.

— Мама.

— Нет. Маму не будем будить. Без нее справимся.

Молчит. Согласен, видать.

Приходим на кухню, предлагаю пацанам творог. Воротят носы.

— Ага. Я тоже считаю, что постоянно его есть не очень-то интересно. Чего хотите? Булок с маком?

Смотрят на меня, ждут. Черного юмора пока не понимают, малы еще.

Выставляю перед ними кучу банок с овощными и фруктовыми пюре. А себе беру ореховую пасту, чтобы намазать на хлеб. Так и начинается война за сладости.

Но нашу «вечеринку» прерывает Ташковская, влетая как ошпаренная. Да уж, желтые шаровары могут испортить аппетит даже у голодного мужика. Надо ей что-нибудь другое купить. Это не годится. Нет. Пожалуй, пусть ходит дома голышом, радует взгляд.

— Господи… ни на минуту не оставить вас! Можно мне телефон? — Настя недовольна, но я не собираюсь оправдываться. У нас весело, а она сама проспала. Так что пусть ест свое пюре из брокколи и радуется втихомолку.

— Я тоже думал сфоткать их. Правда, смешные?

— Мне нужно позвонить на работу.

— Так у тебя целых три. Выбирай любой. Я на всякий случай подзарядил все.

— Спасибо…

Бросив осуждающий взгляд на сгущенку и убрав ореховую пасту подальше, Настя все-таки уходит

Волнуется, видно невооруженным взглядом. Интересно, где она работает сейчас и почему так переживает? Я ведь ничего про нее не знаю. До сих пор.

Из размышлений вырывает собственный звонок.

— Максим Михайлович, тут Борис на проводе…

— Прекрасно! — цежу. Как не вовремя.

— Хочет с вами встретиться.

— Завтра.

— Сегодня.

— Черт. Он же сам меня послал. До юбилея.

— Так и сказать ему?

— Нет! — обрываю. Инвесторам так говорить нельзя, можно остаться без штанов.

— Так что же делать?

— Пойти навстречу.

— Дать ему ваш домашний адрес?

— Ага. Пусть приедет. Вместе с детьми понянчимся.

— Хорошо, так и передам.

— Вера, блин! Стой!

— Что?

— Скажи ему, что я готов с ним встретиться через два часа.

— У вас дома?

— У меня в офисе, Вера! Поняла?

— Да, не кричите, Максим Михайлович. Я не тупая.

— Острая. Как «Каролинский жнец» из книги рекордов.

— Какой жнец?

— Каролинский. Это сорт самого жгучего перца. Короче, не вникай, — отмахиваюсь.

Молчит. Наверное, пытается сообразить, что за книга рекордов и как она туда могла попасть.

— Ты все поняла? Два часа. Офис.

— Да, босс, — обиженно ворчит. — Я-то поняла, да Борис уже в вашей приемной.

— Уже?! — вскакиваю как ужаленный.

— Да.

— Развлеки его чем-нибудь. Сейчас приеду.

— Чем?

— Не знаю! Анекдот расскажи, на балалайке сыграй. Мне этот Борис слишком дорог, чтобы его потерять, так что придумай что-нибудь!

Отключаю вызов. Секретарша от Бога, а не знает, чем клиентов развлечь.

Одолжите мне детей

После звонка секретарши времени на завтрак не остается.

— Насть, мне надо срочно уехать, — сталкиваюсь с Ташковской в холле.

— Да… я понимаю.

— Что-то не так?

— Нет, все нормально.

— Поговорим позже. Извини, но эту встречу перенести нельзя.

— Хорошо, езжай. Ничего, что мы тут без тебя побудем? Может, нам уйти?

— Куда?

— Погулять... В отсутствие хозяина.

— Зачем? Паше простывать не желательно, а на улице зима. Сидите дома. Осваивайтесь. Я постараюсь недолго. Если что-то понадобится, звони моей секретарше. Я могу быть занят. А она сделает все что надо. Предупрежу ее.

— Спасибо. Да вряд ли… мы найдем чего поделать. Ты столько всего накупил!

— Слышал, что дети любят рисовать. Можете заняться творчеством.

— Правда? Класс. Да, мальчишки обожают пачкать бумагу.

— Только не на обоях. У меня есть специальный планшет для этого.

— Правда? Класс.

— Разберетесь?

— А что сложного? Конечно. Мы же…

— Умнички. Вы просто умнички, — в порыве какой-то странной нежности хочу поцеловать в макушку Михаила и Пашку на прощание. А заодно и Ташковскую. Это ненормально, да? Такая привязанность к двум близнецам, которых знаешь совсем недолго. Но ведь они очень забавные, маленькие и перепачканные сгущенкой! Кажется, что удивительно похожи на меня в детстве. Тянусь рукой, но вовремя себя одергиваю. Вдруг Насте это не понравится? Черт. А ведь я так и не узнал, кто их отец. Как же все сложно!

Поспешно натягиваю брюки, пиджак, пальто и, схватив ключ от машины, выскакиваю, из квартиры.

По закону подлости собираю все светофоры и пробки. Видно, Боря окончательно испортит обо мне свое мнение, и клиентов от него больше не видать.

И все-таки, опоздав, как самый злостный нарушитель устава, вбегаю в офис, стараясь не растерять хоть капельку солидности и приняв наиболее серьезный вид. Вернее, не вбегаю, а прихрамывая, несусь. Потому что в ботинке что-то очень сильно начинает мешать. Но разбираться некогда — каждая секунда на счету.