– Я не думаю, что Калистратов мог поделиться информацией с людьми, имеющими отношение к разведке русских, – между тем промямлил Остин. – На последней встрече был еще чеченский эмиссар. Но мы говорили на английском и лишь вскользь затронули тему.

– Почему вы вообще затрагивали ее в присутствии Калистратова и этого эмиссара? – с нотками раздражения в голосе спросил Льюис.

Он хотел вызвать у себя ненависть к этому человеку. Так было легче убивать. Но не получалось.

– Калистратов был в курсе, – пожал плечами Остин. – А чеченец даже по-русски плохо говорил.

– Он мог иметь при себе диктофон, – оборвал его Льюис. – Вы понимаете, чем для вас может все закончиться?

Остин трясущимися руками достал платок и, пытаясь утереть им выступивший на лбу пот, дважды уронил платок на колени.

– Сколько прошло времени с момента, когда вы последний раз встречались с Калистратовым? – Льюис, не мигая, уставился на Остина.

Тот поднял взгляд на часы:

– Пять… нет, семь часов, – поправился он.

– Где здесь пульт?

Остин суетливо вскочил и подошел к журнальному столику. Через секунду вспыхнула установленная у стены телевизионная панель. Он пощелкал кнопками, поймал новостной канал и вернулся на свое место. Шел репортаж о волнениях в Сирии.

– Яд начинает действовать через три часа после попадания в организм, – стал считать Остин. – Первый час – легкое недомогание и головокружение. Чувство усталости и сухости во рту. Человек стремится отложить дела и вернуться домой. Постоянно хочет пить. Поднимается небольшая температура… Судя по всему, он уже два часа как мертв.

– Вы уверены, что он ничего не заподозрил и выпил, а не одурачил вас и не вылил кофе? – внимательно следя за реакцией Остина, спросил Льюис.

– Куда он мог его вылить? – удивился Остин, восстанавливая в памяти утренний визит к нему олигарха.

– Перелить в вашу чашку, – на полном серьезе сказал Льюис.

– Но…

Неожиданно Остину стало плохо. Он вскочил со стула, но тут же сел, взяв себя в руки.

– С вашей мнительностью нельзя принимать участие в таких проектах, – съязвил Льюис.

– Это исключено, я не выходил из комнаты, – стушевался Остин.

– Но прислуга могла перепутать чашки, – не унимался Льюис.

Остин менялся в лице, не понимая, чего хочет босс.

– Вы же знаете, что яд был не в чашках. Им были пропитаны кусочки сахара. Я пью, в отличие от Калистратова, горький.

– Вы убрали следы?

– Конечно, – кивнул Остин. – Как только он ушел, я выбросил остатки кофе в унитаз и несколько раз смыл. Сам помыл вазочку, щипцы и его чашку, потом как бы случайно смахнул все это на пол. Прислуга убрала осколки и уже выбросила.

– Хоть в этом вы преуспели. Однако… Не покажется ли после всего вашей прислуге странным, что вы сами мыли посуду?

– На время встречи я всех отправил. Так что как я убирал со стола не только никто не видел, но и визит Калистратова тоже остался незамеченным.

– Домовые камеры и охранная система?

– Отключил, – успокоил Остин коллегу.

Он хотел еще что-то сказать, но Льюис вскочил со стула и сделал шаг к телевизору.

– Сегодня в своем загородном доме скоропостижно скончался один из представителей оппозиции в России господин Калистратов. В конце восьмидесятых майор КГБ попросил политического убежища в Англии. Однако, оказавшись за пределами своей страны, продолжал бороться за идеалы демократического общества. Предварительный диагноз смерти – обширный инфаркт, – раздался голос репортера.

Остин оглянулся. На экране молодой человек с микрофоном стоял у дома Калистратова, а за его спиной в карету «Скорой помощи» грузили носилки с предателем.

– Кончилась целая эра одного из самых изощренных негодяев, – прокомментировал Льюис и снова сел.

– Почему он, по-вашему, негодяй? – удивился Остин.

– Он предатель, – пожал плечами Льюис, поправляя стул. – Как бы такой человек ни старался, он в любом обществе изгой. От предателей исходит дурная энергетика. Это чувствуется кожей. Как и от тру́сов, – неожиданно добавил он, заметив, как у Остина вновь затряслись руки.

Бедняга был уверен: он также в числе подозреваемых.

«Не зря боишься, – с издевкой подумал Льюис. – Работа в секретном проекте не прошла для тебя даром. Ты научился чувствовать приближение конца. Но ничего, мы тебя сейчас расслабим».

– Вам поручено лететь в Африку, – заговорил он. – А именно – в Египет. Необходимо наладить контакт с лидерами оппозиции. Потом на очереди Тунис, Алжир… У вас там везде есть связи и прикрытие?

– Да, конечно, – часто закивал Льюис.

– Наше руководство давно озаботило поведение лидеров стран – основных поставщиков нефти. Они стали слишком самостоятельными. Наверное, там хватит одного Ирана. Да и Европе пора бы поумерить свой пыл. Рост экономики наших партнеров стал угрожающим. Сейчас, как никогда кстати, усиливается поток эмигрантов. Исламизация той же Германии уже дает свои результаты. Выходцы из мусульманских стран не работают, живут на пособие, увеличивая свои семьи за счет рождаемости и вызывая родственников. Под давлением демократических сил власти европейских государств не могут этому противиться. Еще немного, и это приведет к коллапсу. Все чем-то напоминает развитие событий в Югославии. Скоро мы увидим жалкую, раздробленную Европу. Возможно, волнения возникнут уже сейчас. Пентагон и ЦРУ давно планируют разбомбить одну из стран арабского мира и привлечь к этому максимум европейских государств. Это подогреет волнения среди мусульманских общин на их территории.

– Когда вылет?

– Сегодня, – ошарашил Льюис. – Машина уже внизу. В ней человек, от которого вы получите подробные инструкции. Вас отвезут домой, где вы возьмете все необходимое, и доставят в аэропорт.

– Вы уверены? – Нижняя губа Остина затряслась; он встал, снова сел.

– Что с вами? – нахмурился Льюис.

– Может, вы решили, что я больше вам не нужен? – Остин не мигая смотрел собеседнику в глаза.

«Да, вот так я прямо взял и сказал, что тебе сейчас открутят голову, а завтра кремируют на вполне законных основаниях как неопознанное лицо. И что вместо инструкций у сотрудника ЦРУ документы о твоей гибели, полученные в полиции, и заключение медицинского эксперта», – подумал Льюис, а вслух сказал:

– Нет Остин, после командировки я буду ходатайствовать о вашем отпуске. Вам нужно отдохнуть, иначе фантазии превратятся в навязчивые идеи, а с параноиками мы дел не имеем.

Дождь с наступлением темноты кончился. Однако со свисавших где-то над головой веток деревьев продолжали лететь капли. Лежа на носу лодки, Антон вглядывался в проплывающие мимо контуры берегов. Несмотря на то что вес французского ночного прибора был на порядок меньше отечественного, от напряжения ломило шею.