Взгляни на арлекинов!

Точки и тире

Ну как, поискали их глазами, верно? Уверена, что да. В конце концов, восклицательный знак – самый громкий (если так можно сказать о чем-то присущем только письменной речи), самый привлекающий внимание знак препинания. Здесь я хочу поговорить о силе знаков препинания, но не в том смысле, как их расставлять по правилам. На эту тему книг хватает. Меня интересует использование знаков препинания (которые изначально были предназначены для того, чтобы мы могли без потерь добраться из конца в конец предложения) для достижения литературного эффекта. Речь пойдет об еще одном оружии в арсенале копирайтера, который использует их и как средство убеждения, и просто ради удовольствия – даже когда это делается с нарушением правил. Причем в особенности если с нарушением. Как говорит Стивен Кинг, «язык не обязательно должен всегда быть при галстуке и в зашнурованных ботинках».

Одной из величайших радостей тинейджеров 1980-х годов – помимо фильмов Джона Хьюза и возможности носить длинные волосы – чтение журнала Smash Hits в пору его расцвета. Рассказы о непочтительной, фееричной, эгоистичной поп-музыке с веселой беспечностью нарушали все правила грамматики английского языка. Благодаря гениальности авторов, я до сих пор думаю о сэре Поле Маккартни как о «Макка-Вакка-Пальцы-Вверх», а о вокалисте норвежской группы A-ha Мортене Харкете как о «Мортене-Снортене-Фортене-Хортене».

Но самое изумительное – это как вольно они пользовались знаками препинания. Саймон Ле Бон из Duran Duran был исключительно «поп-звездой Саймоном Ле Боном». Одного восклицательного или вопросительного знака было явно недостаточно, если можно использовать три и более. Когда какая-нибудь звезда возвращалась после недолгого перерыва в карьере, писали: «опять! Опять! ОПЯТЬ!!!» Smash Hits, помимо того, что помог мне полюбить английский язык, показал, что точки и тире – это чертовски весело.

Поэтому имеет смысл начать с восклицательного знака, который, как предполагается, произошел от латинского восклицания, выражавшего радость, – io, что можно перевести приблизительно как сегодняшнее «ура!». До середины семнадцатого столетия он считался «символом восторга» или «указанием на восторг». Затем он стал чаще использоваться для выражения тревоги или как предупреждение: «Стоп! Огонь!», но с началом нашей цифровой эры снова начал возвращаться к своим более радостным корням, стал приветливее и позитивнее, веселее и дурашливее, дружелюбнее и теплее, хотя порой и взывает о помощи.

Почти все мои знакомые (ну да, я работаю в издательстве, где люди приветливы и дружелюбны) пользуются им в деловой переписке: «Большое спасибо!», «Удачи!», «Хороших выходных!» А я порой даже ставлю несколько воскликов подряд. Терри Пратчетт, как-то написавший, что «пять восклицательных знаков подряд – верный признак больного ума», наверняка усомнился бы и в моем душевном здоровье.

Многие языковые педанты жутко злятся из-за чрезмерного использования восклицательных знаков, иные даже готовы прибить за это. Марк Форсайт, автор книги «Введение в красноречие», пишет: «Обычно я спокоен как удав по части знаков препинания, но восклицательные знаки доводят меня до бешенства. Нет, я нисколько не возражаю, если их используют именно для восклицания (“О, Господи!”) или как предупреждение (“Стоп!”). Но того, кто использует восклицательный знак, чтобы выразить удивление каким-либо фактом (“Пирамидам уже более 5000 лет!”), мне просто утопить охота». Марк, не надо, оно того не стоит!

У восклицательного знака славная литературная история – как в названиях книг, так и на обложках. Особенно много их в названиях детских книг из-за мгновенной ассоциации с удивлением, волнением и весельем. Особенно их любил доктор Сьюз[164]:

Поздравляю!

Сегодня твой день.

Ты очутился в Великих Краях!

Ты теперь далеко-далеко!

Набоков в названии своей книги «Взгляни на арлекинов!» поставил этот знак, чтобы подчеркнуть детскость («Взгляни на арлекинов!.. Играй! Создавай мир! Твори реальность!»). Свои мемуары выдающийся физик Ричард Фейнман озаглавил «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»[165], и это сразу говорит нам о том, что у ученого было отличное чувство юмора и что он в душе оставался ребенком. Что же до книг Джилли Купер «Клево!» и «По местам!», то какой еще знак здесь поставишь? Ну а если серьезно, то вспомним великую американскую сагу Уиллы Кэсер «О, пионеры!» – заголовок она позаимствовала из стихотворения Уолта Уитмена, а также «Эй, Нострадамус!» Дугласа Коупленда: здесь восклицательный знак как бы понижает, уравновешивает серьезность темы.

Многие писатели считают, что восклицательный знак следует использовать экономно. Элмор Леонард подсчитал, что «на каждые 100 тысяч слов прозы дозволено не более двух-трех восклицательных знаков», хотя при тщательном исследовании выяснилось, что сам он на 100 тысяч слов использовал аж сорок девять воскликов. Диккенс швырял их тоннами, что вряд ли может шокировать его читателей, но куда более удивительно то, что Джеймс Джойс употребил целых 1105 восклицательных знаков в 100 тысячах слов. Вот тебе и раз!

Признаю, что порой восклицательный знак выглядит слишком уж крикливым, как аниматор, который веселит детишек, а сам помирает от скуки. В лучшем же случае он действует как некий литературный насос для накачки текста, приподнимая его в более высокую, волнующую тональность. Восклицательные знаки передают восторг или нарастающее отчаяние, например Нора Эфрон пользуется этим в совершенстве: «Я в листе ожидания! На сумочку! На сумочку за десять тысяч долларов, которая по итогу будет забита старыми коробочками от “Тик-Така”!»

Более функционально и столь же полезно тире[166], оно отделяет вводные компоненты в предложении – другими словами, дополнительную информацию – и помогает копирайтеру прерывать повествование, при этом предложение выглядит привлекательно и добавляет абзацу живости. Я использую их очень часто, возможно даже слишком (вместо скобок).

Вопросительный знак – также очень удобный инструмент, я применяю его в трех случаях:

1. В начале блерба к книгам нон-фикшн, чтобы привлечь любопытного читателя.

2. Как часть списка внутри текста, тем самым давая понять читателю, что книга отхватывает множество тем и что читатель сможет получить ответы на многие вопросы.

3. В конце блерба, когда больше уже и сказать нечего, особенно потому, что в книге не так уж много событий, но я не хочу, чтобы потенциальный читатель об этом догадался, поэтому намекаю ему, что впереди его ждет нечто невероятное.

Вообще-то я думаю, что в названиях серьезных книг вопросительного знака быть не должно, за исключением книг из серии «помоги себе сам» или произведения Филипа Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах?». Я как-то работала с одним автором, который непременно хотел поставить вопросительный знак в названии каждой своей книги, вроде «Британия: Демократия?». В таких случаях книга выглядит как студенческая курсовая или как анахронизм из 1940-х – «Куда идешь, Германия?». В общем, когда хотите применить вопросительный знак, то спрашивайте себя: он будет вам полезным союзником?

А теперь