Хоттабыч в очередной раз заставил себя сесть за стол и решительно подвинул пухлый том с документами о расходах думы за прошедший период, отметив аккуратность своего секретаря. Все платежные поручения и ордера были рассортированы и разложены по полиэтиленовым папочкам.

Он открыл папку с отчетами о командировочных расходах. За полгода депутаты более тысячи раз выезжали из областного центра. Значит, на каждого народного избранника в среднем приходилось около семи командировок. Это укладывалось в норму. Но в той же справке его удивила цифра, что перерасход командировочных средств составил более миллиона рублей. Хоттабыч даже присвистнул от неожиданности.

Хоттабыч закрыл папку и отбросил ее в сторону: как можно обвинять администрацию Егеря и банк, если у самих рыльце в пуху? Затем открыл следующую: «Услуги и канцелярские расходы». По этим документам выходило, что на закупку скрепок, бумаги, факсов, телефонов, принтеров и компьютеров ушло столько денег, сколько мог стоить небольшой заводик по производству этой же самой оргтехники.

В следующей папке были собраны заявления народных избранников на приобретение настенных часов, мобильных телефонов, комнатных кондиционеров, а то и портативного компьютера ноутбук взамен… украденных. Хоттабыч просто не понимал: как это украденных? В углу папки он сделал пометку: «Провести совещания с сотрудниками охраны, уборщицами, буфетчицами, а также помощниками депутатов».

Хоттабыч решительно отодвинул от себя папки с бумагами: чего теперь пенять? Надо создавать новую комиссию, на этот раз для проверки финансовой деятельности, а затем решительным образом наказывать мошенников.

Он встал из-за стола и пошел к окну.

Его остановила трель сотового телефона, заставив вернуться к столу.

— Ну и что будем предпринимать? — услышал он голос Агейко, с которым договорился созвониться через пару дней, чтобы обдумать ситуации.

— Пока ничего, — сухо ответил Хоттабыч.

— Я вас не понимаю, Александр Серафимович.

Вы что, хотите скрыть от общественности факты? Из ряда вон выходящие…

— Что значит «из ряда вон»?

— Вы что, не поняли, что банком командует криминальный авторитет?

Хоттабыч на секунду задумался: стоит ли объяснять Агейке его позицию? Поймет ли он? Журналисты легки на подъем: раздуют факты, не думая о последствиях. А последствия эти могут обернуться разрушительным ураганом.

Но с Агейко он решил поговорить напрямую, без обиняков. Бывший следователь должен уметь до поры до времени держать язык за зубами, сопоставлять факты и предвидеть последствия.

— Послушай меня внимательно, Юра. Но только, прошу тебя, не горячись. Представь, что сегодня мы выложим подноготную Бурмистрова народу. А ты ручаешься, что он никуда не сбежит вместе с огромными деньгами?

— Я не так глуп, чтобы изобличать преступника через прессу. Его надо арестовать и предъявить обвинение.

— Арестуем и, может быть, даже срок дадим. А ты уверен, что он не успел перевести деньги на иностранные счета? И не только свои, но и областные деньги?

— Что же теперь, с этого прохиндея пылинки сдувать?

— Пойми меня: легализация капитала, нажитого в период всеобщего бандитизма, — явление далеко не однозначное. Я с тобой не спорю, пылинки сдувать не стоит и орденов вручать не следует. Но разбираться с бывшими «теневиками» методом кавалерийского наскока — затея пустая. Сам должен догадаться, что одна-другая громкая карательная акция заставит всех других затаиться. А значит, из сложившейся ситуации надо попытаться извлечь максимальную пользу для общества, области и государства в целом. Улавливаешь?

— Пока с трудом, — уже немного спокойнее ответил Агейко.

— Ну, тогда слушай дальше. Я тут кое-что посчитал, прикинул и понял: пока легализованные капиталы работают на общество. Если наладится экономика, то криминальные деньги, вывезенные бандитами и мошенниками, вернутся обратно. В преступной среде начнется раскол, и тут важно не упустить шанс и воспользоваться этим расколом. Не в тюрьму сажать бывших авторитетов, а, наоборот, в какой-то мере поощрять их финансовую предприимчивость.

— Я с вами не согласен, Александр Серафимович. Так представительные органы власти сами подпадут под влияние уголовных и мафиозных авторитетов. Если уже не попали. Возьмем хотя бы Бурмистрова. Он же купил некоторых ваших коллег, Пантова в том числе. Они проводят нужные ему законы, а он гребет деньги лопатой в свой карман, прикрываясь заботами о страждущих! Теперь вот добивается приватизации водообъектов, и опять же взятками и подкупами…

— И все-же не руби с плеча. Зарабатывать много и быстро — не самое плохое желание. Но Бурмистрову надо дать понять, что он должен придерживаться цивилизованных методов в предпринимательстве. Пока я жив и занимаю кресло спикера, никакого закона о приватизации водообъектов не будет. Не все депутаты еще забыли о чести. А что касается фонда, то мы создадим комиссию, покопаемся в бумагах и, я думаю, расставим все по местам. И льготы снимем, и налогами обложим.

— Значит, мне выкидывать этот компромат к чертовой матери?

— Зачем же? Держи Бурмистрова на поводке, не давай ему спать спокойно. У тебя же тем для статей и репортажей — пруд пруди. Правоохранительный фонд можешь по косточкам разнести — комиссии будет подмога. Узнай, куда девается зарплата для водников…

— А вы не знаете? Да на предвыборную кампанию кандидатов от предпринимательской партии.

— Отличная тема! Словом, Юра, тряси банкира. И я тебе при случае кое-какими материалами помогу. Но про уголовное прошлое Бурмистрова забудь. По крайней мере — на ближайшее время. Ляпнешь лишнего — себя же под смертельную угрозу и подставишь. Он не простит.

— Волков бояться — в лес не ходить… Кстати, Пантова тронуть разрешаете? — спросил он с подковыркой.

— А что ты меня спрашиваешь? Есть фактура — долбай.

— Так он же в родственники к вам набивается…

— Знаешь что, Агейко, не сыпь мне соль на рану. Ты сам-то пробовал объясниться?

— С кем, с Пантовым?

— Дурак! С Эдитой…

— Пробовал, Александр Серафимович. Как об стену горох. Да я понимаю — сам во всем виноват. Вот и расплачиваюсь за дуроломство.

— Ну я здесь тебе не помощник. Мое дело сторона. Звони, Юра. Всегда к твоим услугам.

Он нажал кнопку на трубке и бросил ее на пухлые папки с отчетами и сметами. Садиться за стол больше не хотелось.

Сердюкову снился длинный странный сон. Во сне он оказался алкашом-безработным. Даже проснувшись, Сердюков никак не мог избавиться от ощущения реальности происходившего. Он брел по улицам города, мучаясь с похмелья, и почему-то оказался около ликероводочного завода. У проходной висело объявление: «Требуются грузчики. Оплата сдельная». В отделе кадров Сердюков мечтал лишь об одном — заполнить анкету, выйти на работу и опохмелиться. Его приняли, и жизнь стала похожа на сказку.