— Не могу, — женщина вздохнула, — я бы к стенке его поставила, но у нас законы советские, что всякую мразь не трожь, а он, гнида, законов не нарушает. В общем, увольняюсь я, товарищ Травин, пусть окрсвязь мне замену ищет, на завод пойду, или в горхоз. Или на машинно-тракторную станцию.

— Значит, сдашься?

— Ну а что делать, Серёжа, не тяну я. Бумажки эти проклятые, хоть тресни, не понимаю я в них.

— А ну отставить нытьё, товарищ полковой комиссар, — тихо сказал Травин. — Хочешь увольняться — иди. Циммермана на твоё место пришлю.

— Ух, хорошо мозги прочищает, — Грунис закурила, — прямо как комдива нашего услышала. Твоего Семёна тут сожрут, и не подавятся. Ты чего расселся, инспекцию будешь проводить, или чаи гонять приехал?

— Так нет чая, — слегка растерялся Сергей.

— Потому что тебе, товарищ комвзвода, он не положен. Всё, по-бабски поныть хотела, а и в этом от тебя толку нет, пошли, — она встала, затянула на поясе ремень с кобурой.

Отделение занимало одноэтажное здание с мощным подвалом. На первом этаже после общего зала, с тремя окошками и столом для упаковки посылок, коридор расходился комнатами, и заканчивался лестницей вниз. Возле неё на табуретке сидел красноармеец, при виде Грунис он вскочил и вытянулся. Травин проверил журналы, вместе с другими послушал, что именно оторвёт начальница кассиру, если тот её девочек хоть пальцем тронет, подмигнул ошалевшему парню. Тот габаритами был не хлюпик совсем, и девочки, которых Грунис защитила, скорее огорчились, чем обрадовались.

— Вот так с ними надо, — припечатала Лидия Тимофеевна, заходя в подвал. — Менять будем.

Менять она собиралась не парня, а огромный металлический шкаф, стоящий рядом с входом.

— А с ним что?

— Бумага из облсвязи пришла, проверяют, надёжный он или нет, целую комиссию пришлют. А какой он надёжный, если я его могу кулаком открыть. Так что даже на порог их не пущу, пусть сначала новый привозят.

В подтверждение своих слов Грунис ударила по боковой стенке, дверь скрипнула, появилась щель. Травин пошатал створку, та поддалась, открылась.

— Откуда такое богатство? — в шкафу лежало несколько пачек денег.

— Ты не смейся, тут в начале месяца всё червонцами забито, довольствие-то для красноармейцев сначала сюда привозят, а потом растаскивают, — женщина недовольно сморщилась, — а мне отвечать, если что случится.

От Грунис Травин выходил в хорошем настроении. Лидия Тимофеевна была женщиной строгой и ответственной, а что в почтовом деле поначалу плохо разбиралась, так Циммерман своё дело сделал, процесс наладил, хоть и не с первого раза, а дальше сама справится. Он закурил, постоял на залитой весеннем солнцем площади, подставляя лицо горячим лучам, а потом направился за покупками.

В лавке всё тот же продавец обслуживал красноармейца с тремя квадратами на синей петлице с чёрной окантовкой. Красноармеец, увидев значок на куртке Травина, уважительно кивнул и отдал честь.

— Вам что, товарищ? — продавец упаковал брюки в свёрток, достал шпагат.

— Обувь нужна по сезону.

— Есть отличные штиблеты витебской фабрики «Красный октябрь», опять же фабрика «Спартак» представлена широко, — продавец завязал бантик на свёртке, протянул красноармейцу. — Смотрите пока на полке, сейчас я товарища отпущу.

Травин подождал, пока красноармеец выйдет, и оставит их с продавцом наедине, приподнял ногу, показывая ботинок, достал из кармана две картонки, на которых были обведены карандашом контуры стоп, протянул продавцу.

— Сандалии летние, ботинки лёгкие и на слякоть. И мне что-то на работу ходить понадёжнее.

— Будет сделано, — продавец кивнул, и вернулся с семью коробками фабрики Скороход. — Я вас помню, и мотоцикл ваш. Товар тот же, только немного подорожал, за всё восемьдесят рублей.

Сергей протянул четыре бумажки.

— Есть отличные кожаные куртки, старое производство, лётные. Продаём по семь червонцев, для вас всего пять, потому что размер неходовой.

— Три.

— Четыре.

— Сговорились, — Травин отсчитал ещё четыре бумажки, запечатанные с одной стороны. — Краги есть?

Краги стоили пять рублей, и были очень хорошего качества. Сергей взял две пары, для мотоцикла.

— Покупайте сейчас, — посоветовал продавец, — слышали, в Москве и Одессе уже карточки ввели? У нас медленно товар разбирают только потому, что с деньгами у населения туго, за счёт военных спасаемся, а у них своё обмундирование. Что-то осталось, но вот брюк нет, и белья. На складе закончились, а новые не везут.

— Совсем?

— С каждым месяцем всё хуже, — продавец понял, о чём речь. — Боюсь, скоро закроемся.

Сергей с сомнением заглянул в бумажник, деньги он взял почти все, что оставались, зарплата ожидалась только через три дня, в бумажном отделении лежали тридцать четыре рубля.

— Платье и пальтишко возьму, — решил он, — детские, на сто сорок пять сантиметров.

— Четыре фута и девять дюймов. Возьмите два платья, хуже не будет, в крайнем случае продадите за ту же цену. А пальто отличное, не очень модное, но сшито хорошо. Я сейчас покажу.

Травин согласился, отдал ещё двадцать три рубля, подождал, пока продавец всё упакует, засунул свёртки и коробки в мешок с лямками.

— Прибарахлился, — сказал он.

— Надо же, слово чудное. Заходите, товарищ, как будете у нас, — на пороге появился деревенского вида мужичок в косоворотке и потёртом пиджаке, и продавец устремился к нему. — Что желаете, товарищ? Портянки, валенки, может туфли из парусины на летний сезон? Последний писк моды, не пожалеете.

На переезде пришлось остановиться и ждать, когда товарный состав пересечёт автомобильную дорогу. Вместе с ним стояли несколько подвод и один грузовик, в кузове которого сидели красноармейцы.

— Один за одним шастають, — дежурный по переезду, дедок лет шестидесяти, неодобрительно мотнул всколоченной бородой в сторону состава. — Спасу нет, кто-то всю страну вывозит, ндя.

— А раньше? — заинтересовался Травин.

— Раньше-то раз в три-четыре дня, да литерный, тот быстро шмыгает, а теперича раз в два дня, а то и кажный день, почитай месяц уже. Этот вроде едет, бывает, остановят наши-то, и рыскают, мол, товары контрабасные везут империалисты, даже случаем находят что, а то и нет. Ндя. Беспорядок.

Через десять минут последний вагон проехал переезд, скопившиеся средства передвижения двинулись по своим делам, Сергей тоже заторопился, теперь, когда с текущими делами он разобрался, предстояло вернуться к другим, более важным. Справиться у Матюшина, как