идут дела с получателями почты, договориться с Черницкой об очередном свидании. И узнать, кого он сдал наряду ГПУ.

***

Политкевич ковырялся в пачке, пытаясь выудить последнюю папиросу, она упала на дно враспор и никак не поддавалась.

— Да чтоб тебя, — выругался он, смял пачку и бросил в корзину.

За окном стемнело, у противоположной стены, привязанный к стулу, сидел Сомов. Синяков на его лице прибавилось, рубашка была порвана, обнажая косые полосы, которые уже начали синеть. Сломанная рука опухла и потемнела. Рядом стоял боец ОГПУ, держа в руках сплетённую из кожи дубинку.

— Ещё добавить, Вацлав Феофилович? Вот ведь паскуда, твердит одно и то же.

— Нет, давай в камеру его, пусть снова доктор осмотрит, гипс новый наложит, и проверь, подъехали ли из угро и суда.

Боец открыл дверь, свистнул, тут же появились двое конвойных, развязали Сомова, подхватили под руки и потащили, Митрич не сопротивлялся, его ноги волочились по полу.

— Ждут вас, товарищ начальник.

— Хорошо.

Политкевич встал, одёрнул гимнастёрку, поправил знак Почётного работника ВЧК-ГПУ, подхватил кожаную папку и вышел из допросной. На втором этаже штаба девятого погранотряда его уже ждали инспектор угро Семичев и старший следователь Лессер.

— Ну что, товарищи, — начальник оперсектора сел во главе стола, — дела наши плохи. Доказательств того, что это Сомов убил ребят Миронова, до сих пор нет, криминалисты и ваш, и наш говорят, что ножики не те. Мы уж и выспрашивали гада этого, и спиртом напоить пытались, чтоб язык развязать, твердит как заведённый, что дружки подбили на ограбление, а до этого он как ангел был, из дома в погранотряд и обратно. Так что, Семичев, пока что забирай его себе в адмотдел на время проведения следственных действий. Пусть посидит, подумает, что мы ему поверили, может, разболтает чего. Товарищ Лессер, возражения есть? Может, сам хочешь с подозреваемым поработать?

— Нет, — Лессер потёр изуродованную губу. — Я считаю, сейчас допрос ничего не даст, надо подноготную его вызнать. Если он здесь сейф вскрыл, а сделал он это ювелирно, то, значит, раньше уже этим занимался. Разошлём ориентировки, пусть его в адмотделах в других областях посмотрят да по делам проверят. В Ленинграде запросим по месту работы.

— Уже месяц как разослали, — вздохнул Семичев, — нет на него ничего, не светился нигде этот Сомов, и пальчиков его нигде нет, значит, не попадался ни разу, а сейф он мастерски вскрыл, почти без царапин. Может, за границей промышлял?

— В Северо-Американских соединённых штатах. Прямо оттуда к нам приплыл, чтобы обеды по лесу разносить. Не говори чепухи, где-то здесь он промышлял, в крупных городах. В заявлении писал, что трудился в Самаре в артели, только в Самаре о нём не слышали ничего, и артели такой там нет. Под это дело сейчас и остальных проверяем, удружил нам этот Сомов. В общем, агенты твои, как там их фамилии?

— Прохоров и Юткевич.

— Прошляпили они этого гада. Сам-то понимаешь, что они натворили?

— За проступки свои и своих людей я перед своим начальством отвечу.

— Хочу напомнить тебе, товарищ Семичев, что на органы ГПУ возложено оперативное руководство милицией и уголовным розыском, так что твоё начальство — это я. Или тебе Совет народных комиссаров не указ? Если твои агенты контру проморгали, отвечать будешь вместе с Радзянским, и я с тобой заодно. Приедет сюда особоуполномоченный из постпредства, мало нам не покажется.

Семичев нахмурился, глаза его забегали.

— Ты, Вацлав, коней-то попридержи, я с них вины не снимаю. Да, виноваты, расслабились, но не к стенке же их за это.

— Уволить к чёртовой матери из органов. И чтобы с волчьим билетом, пусть вагоны разгружают, если головы нет. Хотя, Генрих Францевич, по какой статье их можно посадить?

— По сто одиннадцатой, — не раздумывая, ответил следователь. — Судья даст год максимум, никто, кроме бандитов, не пострадал, вот если бы жертвы были среди граждан, ну там дворник, например. Так они его только напоили, не до смерти, а это ненаказуемо.

— Ты, товарищ Политкевич, — расстроился Семичев, — так до расстрела договоришься.

— Ладно, погорячился, но ты подумай, Захар, какой случай удобный, вина-то на них всё равно, искупить должны. Так что давай вот что сделаем, предлог задержать их есть, сажаем обоих к Сомову в камеру, чтобы зубами из него правду выгрызли. Прохоров у тебя вроде парень боевой, пусть давит эту гниду, а Юткевич будто заступится, так Сомов ему всё и выложит.

Глава 9

Глава 9.

К празднованию первомая город готовился тщательно и с размахом, тем более что Совнарком расщедрился и подарил трудящимся ещё один выходной, теперь и второе мая стало нерабочим днём, к демонстрациям и кавалерийскому параду добавлялись привычные по царским временам маёвки — гражданам предлагалось культурно провести этот день на природе.

Ради предстоящих длинных выходных горпромхоз нашёл резервы, ввёл дежурные смены в воскресенье, комсомольский комитет кинул клич, и в предпоследний день апреля люди с кисточками красили металлические ворота домов в центре города, люди с мётлами вычищали продукты жизнедеятельности горожан, а те, что с лопатами и тачками — разравнивали остатки щебня, лежащего на окраинных улицах. Щебня оставалось мало, где-то в половину того, что навезли совсем недавно, поэтому работа шла намного быстрее.

— Сюда, — закричал один из комсомольцев, подкидывающий щебёнку под чугунный каток, — эй, ребята, помогите мне, я что-то нашёл.

Сергей свой законный выходной тоже проводил, не бездельничая. С раннего утра он занялся домом — тот, хоть и чужой, требовал ухода, крыша за зиму в некоторых местах прохудилась, ограда покосилась, того и гляди упадёт, и вообще, весна, она как бы требовала, чтобы жилище выглядело опрятно. Так что Травин дал Лизе тряпку — протирать окна, а сам полез на крышу.

С ней он провозился до одиннадцати. Мог бы и дольше, но на этот день у него были другие планы.

Снег сошёл, земля почти высохла, на пустыре за желдорбольницей установили ворота, ещё с осени возвели трибуны, и устраивали футбольные матчи. Центральный стадион в сквере «Спартак» возле театра им. Пушкина все десять псковских команд вместить не мог, они потихоньку обрастали своими тренировочными базами. Общество «Динамо» обустроило поле возле казарм на берегу реки Пскова, у команды завода «Пролетарий» был свой стадион в Завеличье, а железнодорожная станция для