Я закрыла глаза, потому что не могла наблюдатьза тем, как машина едет на недозволенной скорости и с трудом вписывается вкрутые повороты. Мне почему-то показалось, что на этот раз мне не уйти отсудьбы и она решила свести со мной свои счеты. Страх парализовал все мое тело,и я сидела не шевелясь. Я вдруг подумала о том, что будет, когда моя мамаузнает, что меня больше нет. Она будет плакать и кричать, что меня у нее отнялаМосква, что она растила дочь для себя, а эта проклятая столица отняла у нее всесамое дорогое. Отец сильно запьет, а мой бывший кавалер будет злорадствовать иговорить своим знакомым о том, что я — хороший пример для тех, кто хочет отэтой жизни чего-то большего, чем она может предложить. Мол, нужно соглашатьсяна то, что есть, и довольствоваться малым. По крайней мере так хоть можнопожить… А все мои подруги в один голос скажут о том, что им меня жаль, но я вовсем сама виновата. Я всегда была странной — строила нереальные планы иговорила безумные вещи. Я была не от мира сего и всю жизнь бунтовала,протестовала против сложившихся стереотипов, стандартных мнений и банальныхпоступков. «Она всегда хотела выделиться. Из кожи вон лезла, чтобы от всехотличаться! Вот и отличилась», — скажут про меня.

— Света, ты живая? — Я открыла глаза толькотогда, когда почувствовала, что машина остановилась. — Тебе плохо? Бледная вся…

— Мне страшно.

— Успокойся, мы уже приехали.

— А где «Жигули»?

— Понятия не имею, но в том, что мы ушли отпогони, можешь не сомневаться. Тут такие улочки, что не каждый и разберется. Ая их наизусть знаю, потому что здесь раньше жил, тут прошло мое детство.

— Ты хочешь сказать, что нам сейчас ничего неугрожает?

— Пока — да. Я тут живу недалеко. Сейчасмашину на стоянку поставим и пойдем ко мне домой.

— Господи, что же теперь будет?! — в отчаяниипрокричала я. Затем всхлипнула и затряслась всем телом, сжимая кулаки так, чтоногти впились в ладони.

— Ты что творишь? А ну-ка успокойся, возьмисебя в руки. Я думал, у тебя выдержки больше.

— Она закончилась. Дима, ты хоть понимаешь,что я тебя подставила? Понимаешь или нет? Ведь я не хотела, я не думала, чтоэто произойдет. Я и представить не могла, что меня найдут так быстро. То, чтомы ушли от погони, — еще ничего не значит.

— Как это ничего не значит?! А что было бы,если бы этот «жигуль» у нас по-прежнему сидел на хвосте?! Ты только вдумайся!

— Но ведь теперь они знают номер твоей машины,по нему не составит труда найти твой адрес.

— Я еще не успел переоформить машину на себя —она числится за прежним хозяином. Он сейчас за границей, приедет только черезтри месяца, я его специально жду, чтобы машину переоформить.

— Ты хочешь сказать, что по номерам машинытебя не найдут?

— Пока нет.

— Уже легче, — заметно успокоилась я, хотяпо-прежнему ощущала, что бесконтрольная дрожь, завладевшая моим телом, все ещене хотела меня отпускать.

Поставив автомобиль на стоянку, Дима вышел наулицу и посмотрел на дорожную сумку, которая осталась на заднем сиденьеавтомобиля.

— Сумку взять?

— Возьми, там вещи, которые мне нужны.

Повесив мою сумку себе на плечо, Дима взялменя за руку и повел к своему подъезду.

— Ты что трясешься-то?

— Сама не знаю.

— Давай успокаивайся. Уже пришли.

Попав в большую и дорого обставленнуюквартиру, я сняла свою обувь и, как затравленный щенок, встала в центрекоридора, боясь наступить на необыкновенно красивый паркет, который так сильноблестел, что мне показалось, что если я на него наступлю, то тут жепоскользнусь и проеду по нему носом.

— Ну, проходи. Что, боишься?

— Я не боюсь, — несмело ответила я, но так ине смогла сделать ни шагу.

— А мне кажется, что ты чего-то боишься?

— Тебе кажется.

— Тогда вперед и с песней!

Дмитрий играючи меня подтолкнул вперед, и япрошла в комнату. Разглядывая роскошное убранство большого зала, я старалась невыглядеть идиоткой и, против своей воли, пыталась сдерживать свой восторг, ноэто усилие над собой давалось мне с огромным трудом. Неудивительно: ведь я никогдараньше не была в подобных квартирах. Старинные подсвечники, массивные люстры,плотные вышитые шторы, оригинальный камин, перед которым лежала шкура медведя…Все это — малая часть того, что можно было увидеть в этой квартире, котораяпросто благоухала изысканной роскошью.

— А у тебя славненько!

— Проходи и чувствуй себя как дома, — Дмитрийпотряс рукой и слегка сморщился.

— Ты чего?

— Я борьбой занимаюсь. Руку потянул. Она уменя и так больная, да еще ты повисла на ней в гостинице, как пиявка.

— Извини, я хотела как лучше.

Кинув на Дмитрия беглый взгляд, я еще разотметила про себя, что он очень красив. От него исходило какое-то необычайнопритягательное тепло. Дима был похож на человека, знакомого только с приятными,положительными и хорошими сторонами жизни. Высокий, мускулистый, широкоплечий,он был достаточно модно и дорого одет. Можно было без труда догадаться, что уэтого молодого человека, похожего на сытого мартовского кота, как в институте,так и за его пределами нет отбоя от девушек. Даже страшно себе представить токоличество невест, которое его окружает в повседневной жизни. Несомненно,Дмитрий знал себе цену: такие, как он, всегда избалованы женским вниманием инастолько привыкли к победам, что не знают отказа.

— Пошли на кухню. Мне кажется, что намнеобходимо выпить.

Как только мы прошли на кухню, соединяющуюся сбольшой и просторной гостиной, я села в мягкое кожаное кресло и, стараясьспрятать свою неловкость, закинула ногу за ногу.

— Ты что пьешь-то?

— Шампанское.

— Смотри, а то тут такой бар. Может,что-нибудь посолиднее?

— Нет, спасибо, я бы выпила бокал шампанского.Ты составишь мне компанию?

— Я пью коньяк, — отрезал Дмитрий инеодобрительно посмотрел на шампанское. — Я не пью женские напитки.

— Ты считаешь шампанское женским напитком?

— Конечно. Я придерживаюсь именно такогомнения.