Тогда я всхлипнула, едва сдерживая слезы, иначала свой рассказ. Я рассказывала все по порядку, ничего не скрывая и неприукрашивая. Чем больше я вдавалась в подробности, тем сильнее из моих глазлились слезы. В результате я встала с кресла, опустилась рядом с ним на пол инервно поджала под себя ноги. Когда рассказ был окончен, Дима сел рядом со мнойи протянул мне бокал шампанского. Я вновь осушила его и вытерла слезы.

— Успокойся, пожалуйста.

— Я спокойна. Я не знаю, кто эти люди и чтоони хотели со мной сделать, — тихо принялась размышлять я. — Сначала, по ихсхеме, со мной должен был развлечься дед, а затем пришли бы эти двое и, по ихсловам, пустили бы меня на поток. Я не знаю, что это такое, но они заманиваюттаких наивных дурочек, как я. Для чего? Для каких целей? И какова дальнейшаясудьба этих девушек? Если бы я не убила деда, то какая бы участь меня ожидала?

Уткнув свою голову в Димину грудь, язаплакала, и впервые в жизни мне захотелось, чтобы меня пожалели.

— Дима, если тебе не тяжело, то пожалей меня,пожалуйста. Мне плохо!

— Я знаю.

— Ничего ты не знаешь! — заревела я ещегромче. — Мне невообразимо плохо! Жить не хочется!

Он начал гладить мои растрепанные волосы ипросить меня о том, чтобы я успокоилась. Поняв, что его утешения на меня малодействуют, Дмитрий поднял меня с пола, взял на руки и понес в ванную.

— Ты что творишь? — опомнилась я.

— Хочу привести тебя в порядок, а то ты совсемраскисла.

— Пусти, я уже в порядке! — попыталасьвырваться я, но он схватил меня мертвой хваткой.

— Ни черта ты не в порядке.

Поставив меня на коврик в ванной комнате, онвключил душ и приказал:

— Снимай свои шмотки.

— Зачем?

— Ополоснешься, и все как рукой снимет.Контрастный душ все хвори снимает. Раздевайся, я сказал!

— А ты?

— Что я?

— Смотреть, что ли, будешь?

— Ты меня стесняешься, что ли?

— В общем-то, да.

— Кто бы мог подумать, что ты у нас такаястеснительная?! — рассмеялся молодой человек. — Порядочная, что ли?

— Порядочная.

— А кого ж хрена ты, такая порядочная, наквартиру к незнакомому деду пошла? Где твои мозги были?! Или ты живешь попринципу: мозги отдельно, а тело отдельно? Так, да?!

— Я же не знала, что так все обернется! Ядумала, что этот дед — завкафедрой театрального института. Он же обещал из менязвезду сделать!

— Моли Бога, что все еще так обошлось, а то быпришли эти двое и точно пустили тебя на поток. Сделали бы из тебя звезду вкаком-нибудь заграничном или российском публичном доме!

— Ты думаешь, они девушек в публичные домапродают? — дрожащим голосом спросила я.

— Не знаю, я всего лишь предполагаю, а можетбыть, их и на органы продают. В этой жизни может быть все что угодно! Но то,что тебя бы родная мать больше не увидела, — это точно. Я вот смотрю на таких,как ты, и поражаюсь, как же можно быть такой дурой! Ты где воспитывалась? Всемье или в пещере? Как же можно первому встречному доверять?

— А как же жить-то без доверия?! — заревела я.— Как?!

— Нужно хоть немного людей чувствовать! Нельзяжить вслепую!

— Ты тоже первый встречный, и я тебе вновьдоверилась — опять на те же грабли могу наступить.

— Ты что несешь?!

— Я сейчас усну, а ты своим дружкам позвонишьи меня в публичный дом продашь или на органы пустишь, — содрогалась в рыданияхя.

— Послушай, а ты законченная дура. Ты в людяхвообще не разбираешься, поэтому и попадаешь в подобные ситуации. Не нужно мне нитвое тело, ни твои органы. Оставь это себе, авось пригодится. В конце концов утебя кроме этого ничего нет, даже мозги напрочь отсутствуют. Если бы была смозгами, то к тебе вряд ли кто-нибудь подошел.

— Прекрати меня оскорблять!

Я не оскорбляю. Я говорю тебе реальные вещи.Если бы ты хоть чуть-чуть умнее была, то бы в подобную ситуацию не попала. Таквляпаться может только полная дура.

— Но ведь я не одна! Я поняла, что этот дедуже много девушек заманил, а одну даже убил. Ты хочешь сказать, что все мыдуры?!

— Еще какие! Лезут в наш город, как тараканыиз своих щелей. Дуры вроде тебя в Москву так и прут! А если мозгов нет, то инечего ехать. Жила бы себе спокойненько, любимого из вытрезвителя по утрамзабирала. Потом вы шли бы к себе домой, миловались, снова отношения выясняли,он бы тебя кулаками уму-разуму учил.

— Прекрати издеваться!

— А я и не издеваюсь. Я говорю все как есть!

— Если бы я знала, что ты будешь разговариватьсо мной таким тоном, я бы ничего тебе не рассказала!

— Куда бы ты делась, я из тебя правду щипцамибы вытащил.

— Еще один маньяк!

— Раздевайся, я сказал! Я по два разаповторять не люблю!

— Лучше бы я в парке ночевала…

— Наночуешься еще, у тебя впереди вся ночнаяжизнь, о которой ты так мечтала.

— Я мечтала о нормальной дневной жизни, —укоризненно произнесла я и, немного успокоившись, принялась раздеваться.

— Вы все, когда сюда приезжаете, мечтаете одневной жизни, а становитесь ночными бабочками.

Оставшись в одних трусиках, я прикрыла своюгрудь руками и прошипела:

— Что уставился?

— Больно надо. Меня твое тело не возбуждает.

— А у самого слюни текут.

— Ты переоцениваешь свои возможности. У меняесть любимая девушка, и после окончания института я на ней женюсь.

— Ах, у тебя любимая девушка есть! Как же, утебя все расписано: сейчас романтические отношения, по окончании института —свадьба. Прямо по схеме живешь.

— Лучше жить по схеме, чем так блуждать пожизни, как ты.

— Невеста, наверно, дочка каких-нибудьвысокопоставленных родителей. Как же все скучно!