— Что за овации? А когда я успела пройти проверку? Учите, так учите, я хочу усваивать уроки, а не проходить мимо, — стреножив свои эмоции, явно нуждаясь в отдыхе, чтобы утрамбовать в рассудке все вводные, Лена попыталась удержать дядю Гошу хотя бы на пару минут. Наверное, при нём, надо чувствовать себя уверенной и защищённой. Даже больше. Твёрдо стоя на ногах. Словно на кремлёвской брусчатке. По крайней мере, постараться.

— Ты ведь жучки в сумке и в рукаве быстренько обнаружила, так? — в глазах генерала снова запрыгали весёлые чертенята, — а на часы смотрела?

Кварцевые швейцарские «котлы» с перламутровым циферблатом и позолоченным корпусом ей много лет назад подарил на новый год далёкий, такой теперь далёкий возлюбленный. Она носила подарок не за красоту, а на зло суевериям. Китайская традиция полагала дарить часы тем, кому желали смерти. Русская обещала ссору или долгую разлуку. И что в них? Ничего не понимая, Лена расстегнула ремешок и покрутила часы в пальцах. Тик-так…

— Смотри внимательно… — генерал подцепил ногтем почти незаметный бугорок на боковой поверхности. Её часы, такие знакомые, оплаканные сто раз горючими слезами… Не может быть! Были в тончайшем прозрачнейшем чехле, по окружности которого матово отливало оптическое волокно. На внутренней поверхности «пальтишка» оказался волновой передатчик. Ещё мгновение, и «техника на грани фантастики» вернулась на аксессуар. — Пока ты костерила «недоделанного Азазелло», ребята слушали, тихо плакали. Крестились и стелили коврики для намаза. Тебя едва конспектировать не начали… И откуда такой остервенелый красочный мат? С приставками, суффиксами? Шедевр! Я такого даже на стройках коммунизма не слышал.

— Мой папа в командировки в Одессу ездил на оборонные заводы. В каникулы брал меня с собой. А у тёти Клары уши студить было некогда, когда она деду Изе делала критику.

— Ладно, пошутили, — произнёс начштаба уже без улыбки. — Леночка, ты всё делала правильно. Михаил поставил тебе это передающее устройство по моему приказу. Ещё в метро, ты поняла меня?… Тебя считали камеры видео наблюдения. Глаза-то, глазищи, ослепишь кого угодно. Чёрный внедорожник на выходе помнишь? Оттуда он получил указание показать тебе кирпич. В корпусе пергамен уже был заменён на пустышку, но из-за безалаберности одного из наших сотрудников Михаила забыли предупредить об этом. Теперь запомни. Вот тебе серёжки. Надень. Точно такие же, как твои. Во время оперативных действий ногтем выдвинешь вот тут прозрачный рычажок и направишь в ухо. Оттуда будешь получать вводные. Микрофон — в часах. Если вслух не сможешь говорить, но необходимо будет привлечь наше внимание, просто нажми на колесо завода. Срочно понадобится помощь — потри или плечом прижми правую серьгу. Ясно?

— Разрешите вопрос. Мне просто надо на берегу понять, откуда ноги растут. Вы уже сказали, что с майором я познакомилась вопреки теракту. И в какой момент вы решили, что меня надо брать в разработку?

— Первый вопрос. Речь идёт ни больше, ни меньше о конкуренции сверх держав за контроль над климатическим оружием. Профессор Фролов об этом написал в закрытой части своей диссертации. Теперь внимание. То, что тебе скажу дальше, представляет собой государственную тайну. Подписку ты уже дала о неразглашении. Вот, прочитай это… Всего две страницы. Посмотри и поучись, как работают настоящие профессионалы. Потом я объясню кое-что.

Лена открыла папку, протянутую ей генералом. Там была всего одна страница текста, распечатанного, судя по всему, из электронной почты.

«Коротко так. Доступ к некоторым предварительным его разработкам имели три ученика, включая покойного доцента Шинкарева и Елену Кочетову. Но не только. Два года назад жена профессора умерла. Этой весной в его жизни появилась дама сердца. Домработница. проявившая интерес к его персоне и к его работе. Фролов в ней души не чаял. Прошлой зимой, когда завершился этап создания археологической зоны на территории Кремля, она исчезла. Судя по всему, она успела скопировать из его ноутбука часть материалов, касающихся раскопок в Кремле. Известно, что большая их часть была с грифом секретности. Фролов сообщил об этом в ФСО и ФСБ. В результате оперативных мероприятий удалось установить, что его поздняя пассия оказалась как две капли воды похожа на очень заметную фигуру в NISA. Правой рукой Иоганна Розенбогена является гробокопатель со стажем, отъявленный психопат, автор ряда трудов по метафизике некто Вацлав Трощински, поляк, блестяще знающий русский язык, так как родился во Львове. Работал в Венгрии, там же начал увлекаться кулинарией… Это к слову. Почерк — особо ответственные миссии доверяет женщинам, сам готовя и воспитывая творческих дам, мата хари XXI века. Из его гадюк особо ядовита Ева Калниня. Она же Евгения Ведёрко, под этой же фамилией поступила в домработницы к известному нам профессору Фролову, представлялась как беженка из западной Украины. Евгения — не просто агент. Вацлав доверяет ей как специалисту по «славянским» проблемам, хотя по шпионской градации она — специалист внешних связей. Действует под прикрытием ЦРУ. Грязную работу выполняет, как правило, не своими руками. Случай примечательный. Стоматологическую формулу поставок химии эта парочка разработала лично. Сейчас оба находятся в России, наследили-таки. Это случается!.. Есть и положительная информация — в рабочей группе управления известный нам персонаж Еве предан всецело. Переориентировать его на наши интересы — первоочередная задача».

— Скажу тебе больше… — с улыбкой добавил генерал, — Евгения Ведёрко на самом деле — сводная сестра Михаила Келебдаенена по канадскому отцу.

— Миледи… — проговорила Лена, — ничего себе, противник. И брат при ней. Зачем тогда меня допрашивали про родственников за кордоном? Как только офицер военной разведки мог оказаться…

— Рассуждаешь логично, но вывод делаешь скороспелый. Эту бумагу по электронной почте послал своему шефу пресс-секретарь одного из наших высокопоставленных чиновников. Пиарщик, кому было поручено наладить канал обмена информацией с западными спецслужбами. Нелегально. Твой бывший учитель — это не учёный-архивист, а кладоискатель. И шпион.

— Зачем? Неужели вся эта история с географией?…

— Верхняя часть айсберга, — генерал, отперев дверь своего кабинета, пропустил вперёд свою протеже. — Ведь на ипподром ходят не на лошадок любоваться, правильно? А делать ставки и получать выигрыши. Человек, для которого был написан этот документ, в молодости увлекался бегами. Прочти бумагу до конца, а позже мы с тобой спокойно выпьем кофе. Кстати, — о том оставленном на хранение кирпиче рапорт лежал ещё у моего соседа по кабинету в КГБ. И о том, что курсант не имеет связи с эмигрировавшим в Канаду отцом. Отцом, которому прошлой зимой во время похорон были отданы воинские почести. Как советскому разведчику, честно исполнившему свой долг перед родиной.

Судорожно сглотнув, Лена перевернула бумагу и прочла дальше:

«Папаша этой дамочки сбежал в Оттаву и женился там на Аиде Михно, единственной и любимой племяннице гетмана одного из подразделений украинского националистического подполья, ещё раньше перебравшегося за океан. Скорее всего, профессору Фролову, то есть Вацлаву Трощински, её там и рекомендовали. О нашей деятельности по составлению компрометирующего досье известное лицо докладывало непосредственно Евгении как секретарю пана профессора по установленным каналам связи. Нейтрализовать его как лишнее звено мы могли многократно, однако его дипломатический статус секретаря посольства нейтральной европейской державы мог бы вызвать серьёзный скандал. А коль скоро пока ровным счётом никакого вреда российскому государству он не делал, его не трогали. Заморозили как бы. У американцев ведь больше тысячи тут сотрудников пасётся, они богатые, этого заняли нашей курьерской работой. Ко дню «икс» надо бы и на Еву хомут набросить. Ставки выросли, выиграет тот, кто первым пойдёт ва-банк»