Погружённая в эти мысли, Лена слушала в пол-уха, и подключилась с чуть большим вниманием лишь однажды, когда говорил представитель СКР.

— На допросе гражданка Марина Келебдаенен показала, что закупками веронала и некоторых других сильнодействующих веществ занимался лично её шеф. Поручение достать антикварный кирпич он мотивировал желанием отделать прихожую коттеджа в стиле древнерусской эклектики. Следствие, тем не менее, располагает уликами её непосредственного участия в отправке запрещённых препаратов в российские регионы и налаживании канала сбыта в Калужскую и Тюменскую области. Так что «замучили, запутали, запугали» — это не очень внятная отговорка. Дама замазана по самые уши.

— Из института физики земли Академии наук получены разъяснения. В начале 80-х группа учёных, пока тему не закрыли, изучала волновые явления в некоторых частях СССР, — внёс свою лепту «студент-очкарик». — На защите кандидатской диссертации с очень длинным заголовком прозвучало, что и египетские пирамиды, и культовые сооружения полуострова Юкатан, пара похожих объектов на Тибете имеют не только одинаковую геометрическую форму. Все четыре грани — равносторонние треугольники. Но и ту же волну фонового излучения непонятной природы. Принесли радар, пеленгатор и коротковолновый приёмник. Эксперимент превзошёл все ожидания. Фразы, состоящие из коротких и длинных писков. Расшифровать не удалось до сих пор. Тот же физик нарисовал математическую модель… Ну, как бы сетку из тех объектов, что были ранее замечены и нанесены на карту. Так вот. Там, где вроде бы был незаполненный «узел», со спутника увидели! Знаете, что? Курганы. Гору Белуха на Алтае, например. То есть что выходит. Создатели доисторической защиты от метеоритов… Венца, да, венца. Где уже были естественные холмы в рельефе местности, они туда встраивали излучатель. А не было, как в пустыне в Египте. Там делали пирамиды как резонатор. Физик Воротынский, с которым я разговаривал, считает, что инженерная мысль на этих мёртвых передатчиках просто гениальна. Там инфракрасное излучение может генерироваться, ультразвук, и гамма-лучи. Боеголовка извлечена. Но теоретически она может быть спрятана на значительной глубине и встать на место сама, поднявшись, если её активизировать каким-то образом.

Сумбурная, сбивчивая речь самого молодого члена команды напомнила присутствующим о том, что поиск духовной грамоты Софии Палеолог, даже разгадка одной из величайших тайн человечества — не научная прогулка, а вопрос национальной и планетарной безопасности.

— Елена Витальевна, — от голоса полковника по её жилам пошла дрожь адреналиновой побудки, — так что было разрушено в Воскресенской обители на Истре, можно подробнее?

— Да, конечно, — она кашлянула, — в декабре 1941 года, писала в своей монографии о подмосковных монастырях историк Глушкова, «немецко-фашистские войска при отступлении намеревались полностью взорвать монастырь. Заряды были заложены и приведены в действие под соборным храмом в честь Воскресения Христова, его колокольню, часть крепостных стен и башен. Начавшийся пожар уничтожил почти все постройки, рухнул шатер ротонды, глава храма Воскресения и его звонница, сгорела деревянная часовня гроба Господня, спроектированная ещё Растрелли. Была повреждена, но уцелела каменная кубикула XVII века. 12-ти ярусный иконостас с древней живописью школы Симона Ушакова погиб в огне. Был разрушен придел Марии Магдалины, созданный Матвеем Казаковым, башни Елисаветинская и Дамасская, взорваны верхи остальных башен, Вифлеемская и надвратная церкви». В общем, легче перечислить, что осталось нетронутым. Фундамент.

— Вот это — самое главное, — с нажимом заметил Дубровин, — перерыв.

Торжественный выход сотрудников в курилку и далее в кафетерий для поддержания энергоёмких мозгов Лена пропустила, прямиком отправившись в подвальный тир. Именно там её напарник и телохранитель заметил горькую складку и немой упрёк в ясных голубых глазах. Упрёк, быстро утонувший в их омутах. Только эти глаза, где ещё вчера плескался смех и дружеское доверие, словно задёрнулись плотными шторами. Каменное безразличие. Почти отчуждение. Лена, чем я тебя обидел? Только не теперь… Женщины, умные и умелые, могут быть незаменимы в бою. Как амазонки. Как боевой нож. Но эту стихию надо сделать дружественной. Так в чём я ошибся, когда поранил тебя? Только не это, Лена. Нам сейчас надо быть единым целым.

— Вот чего я не могу понять, — заметила она, уже вытаскивая обойму, — если мой бывший однокурсник уже замаран по самые уши, почему бы его не запереть в СИЗО и не дать бумагу с ручкой? Трусом был, трусом останется, несмотря на своё пышное оперение. Напишет роман о Софии Палеолог.

Оба стояли, сняв наушники, отложив оружие на столики. Лена взяла «трубу» и посмотрела на результат стрельбы напарника. Кособокая дырка ровно в центре мишени. Одна. Он положил три пули в десятку.

— А что мы ему предъявим? — пожал плечами Михаил. — ну, стырил две чужих курсовых работы. Ну, интересуется средневековой мистикой. Ну да, его раздражают бородатые дармоеды в тортиках, что пускают вонючий пар. Таких критиков падения нравов, если верить комментариям в интернете, в любом уездном городе четырнадцать на дюжину. Наркотики? Да он понятия не имел, что ингредиенты к невинным препаратам в лаборатории клиники эстетической стоматологии превратят в «крокодила» с бегемотом. Лицензию он ни на йоту не нарушил. А про то, что связь его с NISA засвечена, забудь. Сама, небось, догадалась, что рабочая группа — это для отвода глаз… Тихо!

В тир, посматривая по сторонам, вошёл полковник Дубровин. Быстро надев наушники, Михаил вернулся на линию огня.

— Ну, как наша пулемётчица? Всех врагов к стенке поставит? — широко улыбаясь, он подошёл к ним. Прошло всего секунд десять.

— Плавает она точно лучше, всё-таки мастер спорта, — ответил военный разведчик, пока начальник рассматривал её мишень, — а вот за белок в лесу пока можно не беспокоиться. Ни в глаз, ни в хвост. He-а. Только не сегодня. За последние двое суток глаз практически не смыкала.

Ох, где ты, одесский дворик, расчерченный нотными станами бельевых верёвок, воркующий с утра до ночи сумасшедшей горлицей, оглушающий запахом прелой сливы. Мыльная пена валится с полных рук тёти Клары, а из её могучего рта в малиновой помаде — железобетонная философия, сбитая в ежедневные порции. Бочком идёт по двору пьяненький дед Изя, подняв одно плечо, тащит огромный деревянный чемодан сапожника. «Ка-аг-да усталая подлодка из глубины идёт да-амой!..» «Посмотрите вже на мозолистые руки этого идиёта, он совсем не хочет работать головой!». В чём-чём, а в этом мадам Клара была к супругу несправедлива. Зарабатывая набойками и возвращением на место отбитых каблуков в среднем восемь рублей с копейками, хозяйке таза с мыльной пеной он отдавал пять рублей, а в винном отделе оставлял не менее червонца. Где ж та разница, одесский двор пытался понять не один десяток лет. Ту версию, какой придерживалась прима двора, участковый называл сплошным административным кодексом, а слыхавшая её выступления публика анонсировала пока не слышавшим гражданам Одессы так: «Там шо ни слово, так поэту Пушкину-таки страшно даже рождаться». Дядя Изя в долгу не оставался. Его как-то спросили, какова же мадам Клара в спальне дома? Таки помещается, вот и весь ответ. Однако на симфонический концерт, на то, каким нежным словом и предметом обихода мадам на сей раз будет приветствовать появление супруга, как правило, высовывались пять-шесть гурманов взрослых и с ползабора детей. В самом конце аллегро тётя Клара на весь двор выдавала аккорд тромбона, могучее «Апчхи!». «Студите уши, антракт». Окна закрывались, и одесский дворик постепенно затихал до утра. А Ленка, которая за одни каникулы у моря получала уроков жизни больше, чем за весь учебный год в московской школе, садилась на старенький велик и гнала. Загорелая, подтянутая, лихая юная амазонка. Вместе с «пацанвой» училась ловить рапанов и варить их в котелке на берегу самого синего в мире Чёрного моря… Контрабандисты научили её дружить с холодным оружием. Рыбацкая хижина, где браконьеры прятали сети, местом и ареной первого взрослого поступка. Когда ей целую неделю пришлось без помощи взрослых выхаживать раненого сверстника… Окажись парень в больнице, его ждал бы уголовный срок. Так что актёрское мастерство для Ленки было бонусом в рамках более серьёзной учебной программы.