Остановившись у стены, бросила взгляд вниз и замерла.

От вчерашнего дождя осталось только воспоминание – запах свежести и сырая земля, блестящие от влаги листья. Осенний рассвет пронзительно-яркий под высоченной синевой неба, расплескался по земле, по крыше ротонды и каменной площадке перед ней. Блики отражались от зеркальной глади пруда и от смертоносного лезвия шиинхэ, которым муж управлялся с «огненной паутиной», летящей в него со всех сторон. Дом защищал полупрозрачный щит, по которому, как по воде, шли круги от рикошетящих в него искр. Анри, обнаженный по пояс, с привычно стянутыми в хвост волосами, с блестящими на загорелой коже капельками пота, двигался очень быстро и на удивление плавно. Нити рвались под точными летучими ударами, но меньше их не становилось. Жером устроился на поручнях ротонды, привалившись к одной из колонн, и на первый взгляд откровенно скучал. Только взъерошенные потемневшие от пота волосы да упрямо сжатые губы выдавали его напряжение.

Движения Анри с иньфайским мечом – точные, едва уловимые глазу, напоминали древний воинский танец, смертельно опасный. Текущая с пальцев камердинера сила молниеносно обращалась пламенными струнами, способными располосовать ожогами так, что мало не покажется. Я читала про это заклинание, сильная и страшная ловушка. Хотя в Темные времена некоторые использовали ее и как пытку – если тебя спеленало такой сеточкой, она будет жечь до тех пор, пока маг не снимет чары. Может оставить либо сильные ожоги, либо вообще прожечь до костей. И тот уровень магии, который чувствовала я, был ближе ко второму.

Права на ошибку у Анри не было, но он и не ошибался: предельно сосредоточенный, с таким бесстрастным лицом, словно отмахивался от лесной паутинки, он встречал полыхающие нити. Они лопались с звенящим шипением, но на смену им приходили новые. Поняла, что вспотела под тонкой полупрозрачной сорочкой, лишь когда одна из огненных струн почти достигла своей цели. До боли закусила губу, но он все-таки ушел от нее в самый последний момент. Боль меня и отрезвила. Смотрела на мужа, не в силах отвести взгляд до тех пор, пока Жером не тряхнул руками, сбрасывая остаточную магию в землю. Опаленный камень зашипел, запахло горелыми листьями, и Анри опустил меч.

– На сегодня хватит, – камердинер спрыгнул и подошел к нему.

– Так и скажи, что выдохся.

– Скажу, что тебе надо остыть, – Жером отстегнул от пояса флягу с водой, протянул Анри. – Ты еще не оправился от купола.

Наверное, мне тоже надо было остыть, потому что в горле подозрительно пересохло, а губы пекло. Стоило отлипнуть от окна, но я не могла. Смотрела на резкий красивый профиль, на перекатывающиеся под кожей мышцы и стекающие по волосам, по плечам и груди капли воды: Анри сделал несколько глотков, остальное выплеснул на голову. Я следила за каплями, честное слово, а то, что мой взгляд бессовестно оглаживал мужа, – всего лишь досадное недоразумение.

– И не оправлюсь, если буду валяться в постели.

– Чего ты ждешь теперь? Может, стоит обо всем…

– Не может, – Анри оборвал его слишком резко, а потом поднял голову. Я шарахнулась назад, зацепилась пяткой за ковер, схватилась за штору, но неудачно, как Кошмар во времена давно ушедшей юности. Что-то наверху жалобно треснуло, занавеси со всем положенным рухнули на пол вместе со мной. От души приложилась пятой точкой об пол, сдавленно зашипела.

– Тереза, не стоит громить комнату. Я все равно тебя заметил.

В голосе мужа звучала насмешка, и я мысленно выругалась как… леди в отставке. Заметил он! Когда успел только? Отчаянно захотелось приложить Анри чем-нибудь тяжелым, но учитывая, что это желание было скорее постоянным, чем приходящим, даже не стала заострять на нем внимание. Ну да ладно, мне бы с ним поговорить в кабинете. Осмотреться, понять что к чему. Когда подарочек Ивара будет готов, всяко проще идти туда, где уже побывала.

– Мне нужно с вами поговорить, – заявила я, подползла по обрушившимся шторам к месту погрома и перевалилась через подоконник. Жерома уже не было, а супруг замер в исходной боевой стойке, с мечом на уровне лица. Опасный блеск стали сейчас отражался в его глазах, взгляд сверкал холодом, как лезвие на солнце.

– К твоим услугам во время завтрака.

– Серьезно, – хрипло сказала я, – то есть когда нам никто не помешает.

– Значит, после.

Несколько быстрых выпадов: рассеченный надвое лист даже не шелохнулся, просто продолжил оседать вниз. Облизнула губы, наблюдая за связками ударов, стремительно перетекающих из одного в другой, а потом потихонечку отползла, потому что смотреть на мужа по-прежнему было невыносимо жарко. Если раньше удавалось это списать на проявление огненной стихии, то теперь увы. Поэтому для сохранения остатков гордости и чувства собственного достоинства пришлось завернуться в халат и удалиться в ванную комнату. Солнце в поместье забиралось даже под мебель и в такие уголки, где по праву властвует мрак. Благодаря окну, укрытому лишь бесстыдно-прозрачными тюлевыми занавесями, это место исключением не стало.

Теплые полы цвета песка, прилегающая к ванной стена украшена лиловым цветком в человеческий рост, ванная на бронзовых витых ножках. Содержимое полочек я изучила еще в первый день: всякие ароматические масла, непонятные палочки, которые, как объяснила выведавшая у Жерома Мэри, можно поджигать: что-то вроде привычных курительниц, от которых исходит ароматный дым. Судя по иероглифам на подставке, их Анри тоже привез из Иньфая. Разноцветные шарики мыла, особенно яркими были апельсиновое и лавандовое.

Я успела только устроиться поудобнее, подложив под голову валик полотенца, да прикрыть глаза, когда дверь распахнулась и в ванную прошествовал супруг. Как был, в одних штанах – к слову, каких-то странных, слишком свободного кроя. От неожиданности не успела даже скрыться под густым покрывалом пены и теперь смотрела на него, а он на меня. И от пристального жаркого взгляда, бесстыдно скользящего по плечам и обнаженной груди, нахлынула истома. Сердце дернулось, колени задрожали, а между бедрами потянуло сладким предвкушением, словно его пальцы и впрямь прогулялись вдоль ключиц и по напряженным соскам.

– Понравилось? – ехидно поинтересовался супруг.

О чем он сейчас?

Ах, о боевых техниках…

– А вы специально красовались под моими окнами? – Я улыбнулась.

– Привычка, – Анри пожал плечами и отвернулся к раковине. Открыл воду, ополаскивая лицо и плечи. – Это самое удобное место для тренировок с применением магии.

– Без острых ощущений вам не живется?

– Тебе не все ли равно?

Он развернулся, растираясь полотенцем: судя по тому, как сейчас горела его кожа, вода в умывальнике была отнюдь не теплой, если не сказать ледяной.

– Все, – буркнула я и все-таки сползла пониже. Умеет же он остудить так, что никакой холодной воды не нужно. – Но я бы хотела спать, а не наслаждаться вашим самолюбованием.

Анри прищурился, отшвырнул полотенце.