– Нажми на запись, когда я скажу.

Она сцепила руки перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Раскрыла тетрадь и кивнула, а я включил запись. Как только прозвучали первые звуки музыки, Морган изменилась: ее плечи расслабленно опустились, лицо как будто засветилось изнутри. Уже под конец первой музыкальной фразы я сидел весь словно электризованный.

Ни у Адель, ни у Тейлор, ни у Мэрайи не было такого голоса, как у этой хрупкой юной девушки, стоявшей сейчас передо мной: ее диапазон был невероятным, а звучание – божественным. Она пела как оперная дива на вершине своего таланта. Я был просто ошарашен. Мне приходилось буквально заставлять себя сосредоточиться и аккомпанировать на уровне. Морган же, напротив, пела так легко, как будто исполняла эту песню уже много лет. Она вносила правки на ходу, меняя текст и завершая припев трелями и вибрато, которых раньше не было. Ее голос заполнял собой комнату, но при этом казалось, что поет она только для меня.

Люди часто задаются вопросом, что нужно, чтобы стать звездой, у каждого успешного музыканта есть своя секретная формула. В тот момент я осознал, что передо мной талант мирового уровня.

– Ты просто потрясающая, – буквально выдохнул я, когда голос Морган затих.

– Спасибо, конечно, – отмахнулась она. – Я то же самое сказала про тебя, помнишь?

– Честно говоря, у тебя голос, какого я никогда в жизни не слышал.

Она положила тетрадь, подошла к дивану и, взяв меня за подбородок, нежно поцеловала в губы.

– Спасибо тебе. За все.

– Ты станешь звездой, – сумел пробормотать я.

В ответ она улыбнулась.

– Ты голоден?

Смена темы вернула меня на землю.

– Да.

– Ты случайно не знаешь местечка со вкусными чизбургерами?

Пока я смотрел, как девушка обходит журнальный столик, мне вспомнился весь день, что мы провели вместе. Как мы плыли на байдарках. Как солнце светилось в ее волосах. Вкус ее губ во время поцелуя за столиком для пикника. Ее глаза – во время исполнения песни. Когда я встал с дивана, у меня дрожали колени. Кажется, я влюбился. Да что там кажется! Просто влюбился.

Нервно откашлявшись, я выдавил:

– Да, знаю одно местечко.

21

Выйдя из дома, мы пошли в сторону пляжа, пытаясь пересечь забитый машинами бульвар Галф.

Небо постоянно меняло цвета, сотни людей сновали мимо нас, плескались у кромки прибоя, не спеша собирали свои вещи. Я шел рядом с Морган и любовался ярко-красными бликами, которые солнце высвечивало на ее темных блестящих волосах. Меня не покидало ощущение, что за короткое время нашего с Морган знакомства мой мир сильно изменился. Я вроде бы сумел как-то разобраться со своей жизнью – и вдруг эта встреча, перевернувшая во мне все.

– Ты о чем-то думаешь? – поинтересовалась Морган.

– Водится за мной такой грех.

Она игриво толкнула меня в плечо – как тогда, в отеле.

– Расскажи!

– Думаю про песню, – отговорился я.

– Я тоже, – кивнула она и повернулась ко мне. – Не хочешь ли ты поработать со мной над другими песнями? Я уже обращалась к некоторым авторам, но никогда не получалось так, как у нас сегодня.

Я смотрел на стремительную и гибкую фигурку девушки – легкий ветерок играл ее одеждой. Как я мог отказаться?!

– Я бы очень хотел работать с тобой. И вообще, я бы хотел делать что угодно, если бы это означало проводить время с тобой.

Мои слова, казалось, застали ее врасплох. Глядя на воду, она молча шла вперед, и я понятия не имел, о чем она в этот момент думает. Уже через секунду, явно стараясь скрыть смущение, Морган воскликнула:

– Итак, где же твое замечательное местечко с чизбургерами?

Я указал вперед, где за дюнами на пляже виднелась соломенная крыша.

– Вон там, смотри.

– Думаешь, мы сможем найти свободные места? – Она наморщила лоб. – Или в это время там будет слишком много народу?

– Ты, как всегда, задаешь вопросы, на которые у меня нет ответа.

Морган засмеялась, откинув назад голову. Посмотрев на ее загорелую шею, я опять вспомнил вкус и прикосновение ее губ.

– Хорошо, тогда давай поговорим о чем-нибудь, что ты хорошо знаешь. Расскажи мне какую-нибудь смешную историю про ферму, – попросила она.

Я растерялся.

– Что ты имеешь в виду?

– Например… жил-был один цыпленок, и хозяин отрубил ему голову, потому что собирался съесть цыпленка. Но тот цыпленок прожил после этого больше года. Наверное, его мозг не пострадал? Как бы то ни было, фермер кормил его из пипетки, поскольку у цыпленка не было головы.

– Этого не может быть, – возмутился я.

– Это правда! Я смотрела видео об этом, когда была в музее на Таймс-сквер в Нью-Йорке.

– И ты поверила?

– Можешь погуглить. Фермер даже устроил передвижное шоу с цыпленком, которого, кстати, звали Майк. Я покажу тебе за едой, хорошо?

Я покачал головой.

– У меня нет историй про курицу без головы. Я мог бы рассказать тебе о табачных червях, но это не смешно.

– Фу, противно!

– Точно, – сказал я. – Давай лучше ты расскажешь мне что-нибудь, чего я не знаю. Вот, например, ты говорила, что вы с семьей приезжали сюда и еще отдыхали в домике у озера в Миннесоте. А в другие места вы в отпуск ездили?

– А тебе это интересно?

– Знаешь, да. Это мой первый отпуск, и хотя бы по рассказам я хотел бы пережить твое детство. Понять, что я потерял.

– Не так уж и много, – заверила меня Морган.

Она стала поддевать ногой песок так, чтобы он поднимался фонтанчиками. И начала:

– Когда я была маленькой, мы много путешествовали. Раз в два года мы ездили на Филиппины к бабушке и дедушке. Как же я это ненавидела! Во-первых, я не знаю ни китайского, ни тагальского языка. Надо сказать, что семья моего отца родом из Китая, но вот уже несколько поколений они живут на Филиппинах. Во-вторых, летом там очень жарко! Потом, с возрастом, я стала больше ценить эти поездки из-за возможности пообщаться с моими двоюродным братьями и из-за еды, которую готовила бабушка. Они редко видели нас с сестрой, потому баловали.

Морган сделала паузу – глаза затуманились от воспоминаний.

– Мои родители любят путешествовать, мы были и на Гавайях, и в Коста-Рике, однако самая интересная поездка случилась после того, как я окончила среднюю школу, – родители взяли нас с сестрой в Европу. В Лондон, Париж, Амстердам и Рим.

– Как здорово.

– Я тогда не очень оценила, в основном мы ходили по музеям и церквям, и только сейчас, оглядываясь назад, я