На рассвете затрубили рога. Мечи, секиры и копья ударили о щиты, оглашая округу жутким троекратным эхом. Стройными рядами драккары пошли на остров с двух сторон, старательно обходя заранее разведанные и обозначенные тайными вешками мели. Многие, опасные для кораблей, места показали предатели… те самые беглецы, что решили сохранить свои шкуры, поверив в добролюбие викингов. Штурм начался. И удача должна была улыбнуться отважным.

Кроме воды, норманны наступали и с суши, с обоих берегов, используя вставшие меж берегами и островом драккары, как удобный и широкий мост.

Одним из таких отрядов (так называемой «морской пехотой») командовал Гендальф. Кроме Рольфа, Херульфа и прочих, туда вошли еще около полусотни викингов, по пять с каждого корабля «змеиного» ярла Торкеля Кю. На взгляд Странника, все это были самые настоящие отбросы. Не в воинском, а в моральном плане. Готовясь к битве, они вслух предвкушали все самые гнусные наслаждения, которые намеревались претворить в жизнь уже очень и очень скоро. Честно говоря, Геннадию все это не особенно нравилось, он бы предпочел сбежать или сказаться больным… если бы это было возможным. Увы, «закосить» было нельзя – это означало бы неизбежно подставить своих: Рольфа, Атли с Фридлейвом, Херульфа. Каков вождь, такие и воины. Делать нечего, назвался груздем – полезай в кузов. Коли уж хевдинг, так вот тебе все прелести битвы – убийства, грабежи, насилия. И – кровь, кровь, кровь…

– Конунг приказал никого не убивать зря, – обернувшись, напомнил Гендальф. – Коли сдаются, так берите в плен. Потом продадим – нам же выгодней.

– Аой, хевдинг! – воины покивали, ухмыляясь в усы. – Как скажешь. Только битва на то и битва, чтоб убивать. И нет лучше напитка, чем кровь только что поверженного врага!

Дикари кровожадные. Вот и поговори с такими. Бесполезно. Свою жизнь викинги никогда не ценили, чужую – тем более. Девятый век, однако. До гуманизма отсюда еще о-очень далеко. Здесь даже понятия такого не знали, и не только норманны – все.

Торкель-ярл отправил Страннику двух берсерков – «воинов-зверей», психопатов, терявших в бою человеческий облик и способных на все. Это были машины для убийства, боевые роботы, не имевшие ничего человеческого. Мало кто мог сопротивляться берсеркам, один такой воин легко одолевал и десяток врагов. По пояс голые, яростно грызущие щит, эти люди-нелюди становились настоящим ужасом, причем частенько – и для своих. В чем тут было дело – в природных ли психических отклонениях, усугубленных воинским воспитанием, или в употреблении непосредственно перед битвой отвара из мухоморов – трудно сказать. Скорей, и то, и другое, и больше – психопатии, ибо в мирной жизни берсерки считались опасными и недалекими людьми, с которыми никто не общался. Себе дороже!

Один из воинов-зверей, здоровущий огненно-рыжий парняга по имени Свейн Кровохлеб, чем-то напоминал неандертальца: могучий торс гориллы, несуразно длинные руки, массивная челюсть и маленький покатый лоб с большими надбровными дугами. Маленькие, глубоко посаженные глазки смотрели на всех с нескрываемой злобой, обычно никто к Свейну и близко не подходил, только сам Торкель Кю, говорят, умел с ним справляться. Нынче Свейн радовался, тихонько мычал и улыбался – если сию гнусную гримасу вообще можно было назвать улыбкой.

Второй берсерк вообще был без имени и откликался на кличку Мохнатый Бык. Еще здоровее Кровохлеба, но куда более пропорционально сложенный, он, казалось, вообще не умел разговаривать, правда, в быту вел себя довольно спокойно – просто сидел себя на берегу, смотрел куда-то вдаль да пускал слюни. Однако в бою был – дьявол!

Драккары Железнобокого Бьорна встали борт к борту между берегом и обреченным Парижем – островом Сите. Отбросив все добрые мысли – иначе не выжить! – Гендальф Странник поудобней перехватил палицу…

– Стойте, стойте! – позади внезапно раздались крики. – Здесь посланник франкского короля! Хотят говорить с конунгом!

Опустив палицу, хевдинг с удивлением обернулся, увидев только что выехавшую из леса кавалькаду всадников верхом на сытых конях. Сверкающие кольчуги и шлемы, разноцветные, расшитые золотом плащи, богато украшенная сбруя. Явно не простые люди, вполне возможно, что и впрямь – посланцы. Смелые, не побоялись быть ограбленными… вот только явились под раздачу, еще не известно, захочет ли конунг их принять. Впрочем, примет. Бьорн Железнобокий – примет. Вот его отец, знаменитый Рагнар Лодброг, мог и предпочесть потешиться боем… Рагнар – да, но только не Бьорн. Железнобокий не просто разбойник, не знающий жалости, но еще и истинный властелин: умный, расчетливый, хитрый.

– Хевдинг, глянь! – подскочив к Гендальфу, какой-то растрепанный викинг в короткой кольчуге указал копьем на процессию. – Думаю, стоит доложить?

– Сейчас посмотрю, – повесив на пояс палицу, Странник прихватил с собой верного Херульфа, хорошо понимающего латынь, и направился к всадникам. В окружении глумливо смеющихся викингов те явно чувствовали себя не в своей тарелке – кто знает, чего от этих северных дикарей ждать? Может, они не особо и слушаются своего вожака, сейчас возьмут, да и бросятся?

– Кто такие? – подойдя ближе, хмуро поинтересовался Геннадий.

Один из всадников, монах, судя по длинной рясе и выбритой на круглой голове тонзуре, спешился и с достоинством поклонился.

– Меня зовут Гренгуар де ла Тур, или просто – отец Гренгуар. Я – аббат Сен-Дени и представляю здесь его величество короля Карла. Все эти всадники, – монах кивнул на свиту, – лучшие люди королевства. Барон де Санси, барон Ле Фронтье, славный Годфруа, маркграф Лиможский…

Все называемые аббатом вельможи слезали с коней и кланялись.

– …еще господин Эд Нанси, королевский казначей, и дева Иоланда, племянница королевского графа…

Рыжая! Та самая девчонка, так похожая на Ревякину Ленку из девятого «А», которую недавно… Ну да, ну да – презрительный взгляд больших серовато-зеленых глаз, медные локоны, забавные веснушки. И замотанная белой тряпкой ладонь.

– А, барон Гендальф, – узнав, девчонка подошла ближе. – Что ж вы стоите? Сообщите же поскорей конунгу, славный муж. Скажите, я исполнила все, о чем мы с ним договаривались.

Договаривались?! Однако. Значит, Железнобокий Бьорн не только осадой города занимался.

– Трубите в рог! – немедленно приказал хевдинг. – Херульф, беги на корабль конунга. Доложи обо всем… и не забудь упомянуть про девчонку… про графиню, я хотел сказать…

Королевские всадники, сам Гендальф и его рвущиеся в бой люди располагались на том самом месте на правом берегу Сены, где в будущем образуется площадь Шатле. Участок реки от берега и до острова Сите был заполнен драккарами. Туда и побежал Отважный, ловко перепрыгивая с борта на борт.

– Я послал гонца, – глядя на юную графиню, пояснил хевдинг. – Вам остается только ждать.

– Благодарю вас, барон… и не только за это, – дева Иоланда соизволила улыбнуться и с явной признательностью посмотрела на Гендальфа. Видать, не забыла. Так и времени-то прошло всего-то чуть-чуть.