сказал тот, не открывая глаз. — Особенно сейчас, когда вы молчите.

— Ну, хорошо, а то уже мы переживать начинаем, — ответил Егор Ильич за обоих, стараясь придать голосу побольше низких частот.

— А сколько времени, — вдруг встрепенулся патологоанатом, открыв наконец глаза.

— Да уж первый час ночи, — посмотрел на часы Сергей.

Петрович покосился на бутылку.

— А вы почему не пьете, собственно? — спросил он. — За руль, что ли, собираетесь?

Сергей сердито посмотрел на него.

— Ну да, мы же тебе говорим, нам еще нашу Настю искать. Не знаем только где.

— Меня-то почему об этом спрашиваете? Я, что ли, ее упустил два раза за день. — Доктор потянулся в кресле, пошевелил плечами и протянул руку к бутылке.

— Не-е-ет уж, дорогой друг. — Сергей перетащил ее на другой край стола. — Давай сначала по делу. Мы тебя чего позвали? Чтобы ты своим умным взглядом и светлым разумом посмотрел на происходящее беспристрастно и выдал нам структурированную квинтэссенцию.

Петрович грустно вздохнул и пожал плечами.

— Слушаюсь босс, — сказал он с равнодушным видом. — Ваш случай непростой, но, к счастью, предусмотренный клинической практикой. Правда, требует дифференциальной диагностики, и хорошо бы организовать наблюдение в условиях стационара, магнитно-резонансную томографию головы и электроэнцефалографическое исследование с двадцатичетырехчасовым видеомониторингом. Ну, можно еще снимок турецкого седла в двух проекциях, но это не обязательно, — добавил патологоанатом.

— Ага, и вскрытие с гистологией всех органов. Ты давай тут не вибрируй профессиональной феней. Сами научились. Тебя ж как человека спрашивают. — Сергей сделал вид, что злится.

Петрович покосился на бутылку.

— Я правильно понимаю, что это, — он указал пальцем на сосуд, — я заберу с собой, ибо после одиннадцати не продают?

Егор Ильич взял бутылку и придвинул ее обратно к доктору.

— Ладно, — смилостивился Петрович. — Тут может быть несколько вариантов. Первый — это эпилепсия. Ну, как помните, у вас дело было с этим маньяком с вашей общей знакомой Анной. — Доктор щелкнул пальцами в воздухе. — Ну, которая вас и познакомила, по сути. Ну что смотрите? — развел руками Петрович, глядя на нахмуренных компаньонов.

— Да поняли мы, — поторопил его Сергей. — А второе?

— Второе — это так называемое диссоциативное расстройство идентичности, по-простому, по-вашему — раздвоение личности. Но такое бывает редко. Я, например, не встречал, только в книжках, типа научных трудов и бульварных романов.

— Артем Петрович, — позвал Егор Ильич.

— Оу?

— Вы же патологоанатом. К вам уже без всякой личности пациенты попадают.

— Тоже верно, — кивнул Петрович. — Утверждать не могу без проведения вышеуказанных исследований, но первый вариант с эпилепсией также маловероятен.

— Это почему? — хором спросили сыщики.

— Потому что у врачей на учете не состоит. Приступов не было и нет. Опухоль мозга? — Петрович махнул рукой. — Тоже нет. Ведь с вашим телом, в смысле пациенткой, в смысле клиенткой, — дважды поправился Петрович, — первый случай странного состояния, с ее слов, произошел несколько лет назад. А с нелеченой опухолью такой локализации долго не живут. Это вам не рак легких.

— Так, значит, все-таки раздвоение личности? — спросил Егор Ильич и тут же, закатив глаза, продолжил размышлять вслух: — Может, она серийная преступница какая, поэтому за ней фэсэошники охотятся?

— Кто? — переспросил Петрович.

— Те, кто повыше ментов и федералов, — попытался уйти от вопроса Егор Ильич, понимая, что сболтнул лишнее.

— А почему я об этом не слышал? — спросил патологоанатом.

— Потому что это к делу не относится, дорогой друг, — встрял Сергей, понимая, что любопытство Петровича будет не остановить, если вскроется история Егора Ильича. — Потом расскажем.

— Ну, если эти ребята там, они могут зелья какого подсыпать вашей подопечной. Я слышал, у них такие психоделики разрабатывают, что сразу в нирвану можно впасть, — сказал Петрович и посмотрел краем глаза на циферблат часов Сергея.

— Но я-то сегодня весь день у подъезда дежурил. Не могла она мимо пройти, — вернул разговор к прежней теме Егор Ильич.

Петрович махнул рукой.

— Если это раздвоение личности, то там могут быть такие перевоплощения, что вам человек без грима и в той же одежде совершенно другим покажется. А уж если он в роль войдет и имидж поменяет мало-мальски, тут совсем запутаетесь без бургундского. Причем свою вторую часть, ипостась свою параллельную, она, личность, и не помнит вовсе.

— Хорошо, а где же нам теперь ее искать, если это то самое расстройство, о котором вы говорите? — задумчиво поинтересовался Егор Ильич.

— Где-где? Дома. Она же всегда туда обратно тащится. Сама же сказала, что все время возвращается к дочери.

Сыщики переглянулись.

— Что ж, придется ехать к дому с поджатыми хвостами, — пробубнил Сергей.

— Да, — продолжал патологоанатом, — все эти личности еще могут быть разного возраста, пола и жить в разном времени. Что самое интересное, они друг друга практически всегда не знают. И не помнят, что делали и как жили, когда из одной личности переходят в другую. Может, читали в детстве «Историю доктора Джекила и мистера Хайда».

— Кого? — переспросил Сергей.

— Это я апеллирую к старшему поколению, мой юный друг, — пояснил Петрович и рукой указал на Егора Ильича.

— Читали. Даже кино смотрели за десять копеек. Вам не понять, — ответил Егор Ильич, широко улыбнувшись в сторону напарника, и спросил: — И что, все на самом деле так запущенно, как в книжке?

— Угу. — Патологоанатом выпятил подбородок. — И как в фильме тоже, — вздохнул он. — Вот такая крученая, непонятная болячка души, — добавил Петрович, глядя на растерянные лица товарищей.

Егор Ильич молча взял посуду со стола и понес в комнату, где располагались мойка и печь СВЧ.

— Слушайте, пока вы не собрались, дайте мне взглянуть на вашу мадам, вы же сказали, она вам папку приволокла, портфолио свое, так сказать, — попросил Петрович, погрузившись в свои мысли.

— Зачем тебе? — спросил Сергей, пока Егор Ильич занимался уборкой. — Ты пиццу заберешь или оставишь?

Петрович посмотрел на коробку, потирая нос.

— Поменяю на фото из ее личного дела.

— Вот ты упрямый. — Сергей взял папку со своего стола и подтолкнул ее патологоанатому. — На.

— Н-да-а. Красотка, — одобрительно скривил губы Петрович, разглядывая портрет. — Он достал телефон и сделал несколько снимков. — Вдруг встречу по пути домой. Дам отмашку.

— Это что, — вмешался в разговор Егор Ильич, находившийся в кухне, — тут она мышка серая. К нам в офис тогда пришла как царица. Говорила, в театр собирается. Мы ее не сразу-то с Сергеем и угадали. Да, Сережа? — громко обратился Егор Ильич сразу к обоим, не отвлекаясь от мытья стаканов и чашек. — Я еще тогда ее сфотографировал, чтобы, говорю, не перепутать. А она возмутилась и потребовала удалить. Да вдобавок контролировать стала. Я тогда быстренько себе в ватсап фотографию отправил, а