Глава 12

На протяжении почти трех часов старенький будильник исправно тикал на тумбочке, Фима пыталась уверить себя в том, что все это ей просто кажется и ничего страшного ровным счетом вокруг нее не происходит. Ну подумаешь, стены без окон. И дверь снаружи заперта, так что открыть ее не представляется возможным. Мало ли какие могут быть объяснения у этих вещей! В городе до сих пор полным-полно старых домов с самой причудливой планировкой жилых да и нежилых помещений тоже.

– Вполне возможно, что когда-то в этой комнате располагалась гардеробная какого-нибудь барина. Или вот еще знаю, были прикухонные комнаты. Раньше в них держали припасы, а потом ее отдали под жилье нуждающимся. В центре города жилье всегда было в цене, люди и такой комнате были рады. Не всех интересует вид из окна, были бы стены и крыша над головой.

В пользу той версии, что они находятся в старом фонде, говорили хотя бы высокие потолки: они были гораздо выше, чем три метра. И в обычных панельных домах новых серий таких потолков не могло быть.

– Ну а дверь снаружи закрыл, чтобы меня никто не тревожил. Если это старый фонд, то возможно, что мы в коммуналке. И еще неизвестно, какие в этой квартире соседи. Может, буйные пьяницы или уголовники. Вот Валерий Павлович и подстраховался, закрыл меня на ключ, чтобы ко мне никто не ворвался и не потревожил меня.

Но был у этой версии один недостаток. Сколько Фима ни прислушивалась, она не слышала ничьих голосов. Кроме того, не было слышно и других звуков, которые сопровождают коммунальный быт. Но и эту странность Фима сумела объяснить. Возможно, в квартире все много работают и по ночам крепко спят, так, что никого не добудишься. Объяснение было так сильно притянуто за уши, что Фима и сама это понимала. Но все же думать, что вокруг нее живые люди, было куда лучше, чем запугивать себя мыслями о том, что она угодила в чью-то ловушку.

– Я буду ждать. Рано или поздно он придет. Если он меня похитил, то захочет воспользоваться своим трофеем. Он уже приходил ко мне, придет снова!

И тогда… О, тогда Фима знала, что ей нужно делать.

Она угадала правильно. Валерий Павлович пришел, когда часы показывали половину седьмого. Утро это было или вечер, сказать Фима не бралась. Но, судя по сервировке подноса, который он перед ней поставил, это было утро. Сваренное вкрутую яичко, чашка сладкого чая и пара бутербродов с маслом и сыром – такое подают на завтрак, а не на ужин.

– Я слышал, ночью ты плохо спала?

– Совсем не спала. Где я очутилась? Что это за место? Почему в комнате нет окон, а дверь заперта?

– Мне кажется, ты умная девочка, сама все должна была уже понять. Мы с тобой так славно поболтали, неужели ты до сих пор не догадалась, у кого ты оказалась в гостях?

Фима молча смотрела на мужчину, и с каждым мигом ей становилось все страшней.

А тот понял ее молчание по-своему и нахмурился:

– Не разочаровывай меня. Ведь все те девочки, кто меня так или иначе разочаровал, прожили после этого у меня в гостях совсем недолго.

Что стало с этими несчастными потом, Фиме было отлично известно!

– Не может быть, – прошептала она, но чутье подсказывало ей, что очень даже может.

И понять это она должна была сразу. Когда они так мило общались с Валерием Павловичем про злодея-маньяка, она ни разу не упомянула о том прозвище – Стилист, которое ему дали в полиции. Валерий Павлович сам проговорился, и сделал он это отнюдь не случайно. Хотел, чтобы Фима поняла, в чьих руках оказалась. Ну что же, Фиме можно было себя поздравить. На этот раз она крупно вляпалась, как говорится по самое «не балуй».

– Что вам от меня нужно? Зачем вы вообще это делаете?

– Нет, нет, – предостерегающе поднял руку маньяк, – играть в вопросы и ответы мы с тобой сейчас не будем. В отличие от тебя, которой спешить больше некуда, я очень спешу, меня ждут следователи.

– Вас вызвали на допрос!

Значит, маньяк будет сегодня разговаривать со следователем. Возможно, даже с Арсением. Как же дать понять Арсению, кто находится перед ним? Но Фима не могла ничего придумать.

– Не радуйся, не меня одного пригласили, всех моих коллег тоже вызвали. Весь коллектив нашей школы должен явиться на допрос к следователю. Но я ни в коем случае не должен опаздывать к назначенному времени. И я не должен делать ничего такого, что могло бы вызвать подозрение. Тем более что я уверен: и завтра у нас в школе будет полно полиции. Я должен соблюдать осторожность.

– Конечно, в школе будет полиция! Учитель черчения из вашей школы убит! Что я говорю? Это же вы его и убили! Вы задействовали его в своей преступной цепочке. Он получал от вас эскизы, отдавал их своей любовнице Анне Семеновне, та передавала Ольге, а уже швея строчила столь необходимые вам платья для ваших жертв! Вы уже начали зачищать свидетелей! И Иван Борисович стал первым. А кто следующий? Анна Семеновна? Или все-таки Ольга? Их вы тоже найдете и убьете?

– Вот это тебя вообще не касается. Что и с кем я делаю, куда и зачем хожу. Тебя теперь вообще ничего не касается, кроме моих желаний, которые я буду озвучивать, а ты будешь их исполнять. Да, отныне ты станешь выполнять то, зачем я тебя привез сюда. И если будешь делать свою работу хорошо, то станешь регулярно получать из моих рук еду и питье, а иногда и витамины, потому что без солнечного света человеку долго не выдержать. И если тебе повезет и у тебя не обострится, скажем, аппендицит или что-то другое в том же духе, то проживешь довольно долго. Но если ты вдруг вздумаешь артачиться и разочаруешь меня… Что же, пеняй сама на себя. Хорошая швея – это не такая уж редкость. И я всегда смогу заменить тебя на кого-то более дельного. Ну что? Договорились? По рукам?

Фима молчала. Бить по рукам с маньяком ей не хотелось. Брезговала. И завтрак, полученный из его рук, тоже есть было противно. И что это за странное упоминание про швею? При чем тут Фима?

– Сейчас мне некогда с тобой разговаривать. Но у тебя будет время, чтобы подумать. Допрос закончится в четыре, в пять я уже буду дома. Думай!

– Над чем мне думать? Что я должна для вас делать?

– Вон там, – кивнул маньяк. – Посмотришь сама, когда я уйду. Посмотришь и все поймешь!

Он вышел, а Фима кинулась в угол, который указал ей маньяк. Она уже догадывалась, что найдет там. И все же сердце у нее замерло, когда она увидела швейную машинку и отрез красного бархата. Цвет немного отличался от того, который довелось повидать Фиме. Но не было сомнений в том, что этот материал был из той же коллекции, что и ткань на платье, которое маньяк не смог получить от Ольги.

– Все понятно. Ольга на него работать больше не может. Она в полиции. И если даже ее отпустят, то будут следить за каждым его шагом. Маньяку нужна новая швея. И для этой цели он выбрал меня! Вот лошара!

Фима не знала, смеяться ей или плакать. Это в какую же лужу сел Стилист, выбрав ее своей новой швеей! Шила-то она из рук вон плохо. Страшно даже представить, какое уродство выйдет у нее, если она возьмется за работу. Но знать об этом пока что не следовало. Как только маньяк поймет, что ошибся, судьба Фимы будет решена. Она будет тут же безжалостно умерщвлена, а ей, как ни странно, еще хотелось пожить.

И когда ровно в пять вечера маньяк появился у нее в комнате, она лишь спросила:

– Но все-таки почему я? Почему из сотен и тысяч других девушек вы выбрали именно меня?

– Это тебя не касается.

– Но что заставило вас думать, будто бы я не просто умею