— Отлично. Я каждый день вижу смысл своей жизни, когда рядом стоит и смотрит на меня моя смерть. Испытав однажды ее взгляд, начинаешь задумываться над правильностью своих поступков. Вся наша группа, которая здесь работает, получает средства для собственного развития, стараясь помочь окружающим на определенном участке их собственной жизни. Мы подходим к нашему делу не как к зарабатыванию денег, а как к развитию себя и окружающих.

— Поэтому и икона здесь висит?

— Смерть без Бога не дает жизни надежду.

— Но ведь херстианство запретило языческие сжигания.

— Я думаю, что отношение Святой Инклизмиции к кремации наоборот несколько веков демонстрировали очистительные свойства огня. Что же касается изгнания нечистого ладанном и дымом, то мы постоянно приглашаем провести ритуал очищения нашего батюшку Макария с кем мы в очень дружеских отношениях общаемся на различные духовные темы.

— А Вы сами верите в загробную жизнь?

— Не только верую, но каждый день готовлюсь к ней — улыбаясь сказал Николай.

— Это как?

— Живу в согласии с судьбой и возможностями собственного выбора. Только так можно в один момент все, что окружает меня отбросить и перейти в новый мир.

— Да Вы романтик.

— Это помогает мне собирать мою жизнь как мозаику.

— Чтобы в конце ветер развеял эти песчинки по вечности?

— Я думаю, это отличный повод построить для себя крематорий и может просто ветром стать.

— Гнилая альтернатива я вижу Вас не удовлетворяет?

— Мне кажется это не экологично сейчас. Как отмечают эксперты, в лучшем случае мягкие ткани распадутся за 30 лет, хотя, если подойти к этому процессу с другой стороны, то мумии фараонов мы можем наблюдать даже в сегодняшнюю эпоху.

— Я одного такого фараона буквально вчера наблюдал — вспоминая бодрое утро под Курганты, отметил я.

— Ну и как, хотели бы вы для себя такой участи?

— Да упаси Господь!

— Вот так и с другими: перед смертью сразу о Боге вспоминают.

— Возможно врожденный рефлекс срабатывает. А Вы к этой позиции решили сознательно подойти и подготовится заранее? Не рановато в Вашем цветущем возрасте?

— Я не верю в иллюзию вечной жизни. Мне больше нравится держать ее всегда рядом: только так каждый мой поступок становится завершенным, а каждый день последним.

— Как то жутковато жить со смертью рядышком.

— Совсем напротив: никаких иллюзий о будущем и ностальгий по прошлому — постоянное состояние здесь и сейчас. А ведь другого просто не существует.

— Специфичный у Вас подход к работе.

— У каждого есть великий дар или проклятье выбора отношений, когда вокруг само по себе нейтрально.

— Что Вы имеете в виду?

— Ну, предположим, что в этом гробу лежит кто-то у которого была какая-то жизнь. Даже если Вы его не знали, все равно у Вас появится к тому, что вы видите какое-то отношение, будь то президент, маньяк или кассирша. А теперь прошу проследовать за сцену. Через черный вход мы попадаем в помещение, где стоит печь, нейтрализующая Ваше отношение. После перемалывания останков в прах, Вы можете хранить свое отношение только в своем образе и привязывать его к этой нейтральной кучке золы. Вот и выходит, что все упирается в отношение и его выбор.

— И Вы предлагаете пустить это отношение по ветру.

— Я считаю, что все, кто приходит в эту жизнь, получают свои уроки через боль и страдания. А по этому, когда все это заканчивается, то нужно не горевать, а радоваться, как выхода из кабинета проктолога.

— Вы уже планировали свои похороны?

— Надеюсь, что меня сожгут под что-нибудь веселенькое, типа группы «Глинин рад».

— Я думаю, что у Глинина такая же мечта.

— Хотя изначально люди стремятся к вечной памяти, строят себе пирамиды. Я же верю в принцип перерождений и вот эта память по усопшему, сохраняя его образ, не дает ему родиться в новом облике. Поэтому все великие- такая редкость.

— Это Вы о вечной душе заговорили, которая набирается опыта, меняя тела и возможности.

— Чем-то похоже на прописку: пока есть старая, то не получишь новую.

— Больше похоже на бракосочетание.

— У меня, кстати, есть салон свадебных нарядов и лимузинов на свадебные церемонии- улыбнулся Николай.

— Я вижу Вы по жизни разносторонняя личность.

— Работа это одно из проявлений в этом мире, а не ярлык по жизни. У нас ребята занимаются разными интересными вещами. Например, мой коллега любит слушать всякую музыку. Он решил запустить в городе радио без формата и рекламы и назвать «Мое радио». Таким образом, он и весь город смогут слушать не попсу и блатняк, а что ему нравится. Учитывая то, что он музыку любит, то эфир будет любимый. Такой подход к собственной жизни и работе помогает принять выбор положительного отношения ко всему, чем мы занимаемся.

— У меня сложилось впечатление, что ваш крематорий «Светлый путь», это единственное позитивное место во всем городе.

В каждой жизни есть свои трудности, просто мы помним одну простую вещь: не все так плохо, пока не коснулась меня смерть, а перед ней ничто не имеет значения, поэтому горевать из-за пустяков не стоит.

— Типа: война херня — главное маневры?

— Точно. Поэтому предлагаю сманеврировать на улицу и поглядеть на наши эксклюзивные катафалки.

— Как я вижу, Вы — гурманство во всем.

— Стиль ретро смешанный с новыми технологиями дают отличные результаты.

— Судя по тому, как выглядят эти машины можно предположить, что от скоропомощной старой Долги остался только кузов, а все остальное минимум от «Гран-гробера»?

— Так выглядит хобби наших автолюбителей. Кстати, за гаражами Вы сможете наблюдать баскетбольную площадку, а растительным дизайном увлекается наш дворецкий.

— То есть, все сюда ходят на работу как на праздник?

— Они все здесь делают чего хотят. Это единственный вариант получать от жизни удовольствие. Если Вы не возражаете, то я могу отвести Вас на экскурсию в наш колумбарий.

— Это что, какая-то оранжерея?

— Почти. Это место, где запечатываются урны с прахом. Там работает Леша-художник.

— В