Дориан постучал и вошел, не дождавшись ответа. При виде нее, обнаженной, в его постели на лице его не отразилось ни малейшего удивления. Он был одет просто: рубашка и брюки, не было даже ботинок. Казалось, что он провел все утро, шатаясь без дела. Таким Дориан Грей был за кулисами светской жизни. Таким она будет видеть его и любить, пока смерть не разлучит их. Если только он сам не привык еще распоряжаться жизнью и смертью.

Ее голос сорвался, когда она пробормотала слова приветствия. Почему она так нервничает? Он сел возле нее на кровать и взял ее руки в свои. По телу Розмари прошла дрожь, она почувствовала щекочущий жар между ног. Он хотел стянуть с нее одеяло и уже собирался поцеловать, когда она заговорила. Все, о чем она думала, вылилось наконец в слова.

– Я сделаю все, чтобы доставить тебе удовольствие, Дориан. Но я не думаю, что создана для того, что привык делать ты, – сказала она.

Он не отвернулся. Его губы по-прежнему были в нескольких дюймах от ее губ. Он щурился, как будто не понимал, о чем она говорит.

– Ты не должен думать, что я не одобряю – совсем напротив! – продолжила она, прижимая правую руку к груди. – Но я боюсь этого. Ты ведь можешь показать мне еще способы удовлетворить тебя, Дориан? Если тебе действительно нужно доставить боль, чтобы… – Розмари поморщилась при мысли о том, как должно было закончиться это предложение. Затем поморщилась снова при мысли о собственной щепетильности.

Неужели она никогда не избавится от этого провинциального ханжества? Она подумала о коварном Альфонсе из желтой книги Хелен. Что движет этими людьми? А дружба Дориана с Хелен – к чему она привела? Что они делали вдвоем? Почему она не могла перестать об этом думать? Стоило хотя бы перестать говорить об этом, но она продолжала, несмотря на непонимающий вид Дориана.

– Возможно, мне никогда не удастся удовлетворить тебя, – говорила она, чувствуя, как щеки пылают от стыда. – Но я знаю, что человек, которого я писала, то есть ты, Дориан, тоже не хочешь этого в глубине души.

– Не говори ничего, – проговорил он, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать ее. Ее губы так долго ждали этого поцелуя, что голос в ее голове затих и сознание погрузилось в молчание, которое было необходимо ей, как прохладный ветерок в жаркий день. Она сжала бедра, почувствовав, что внутри ее снова разгорается пламя.

Однако, как только он отнял губы, желание объясниться вернулось. Но как заговорить об этом? Почему секс – это так сложно? Понимала ли она хоть немного то, о чем говорит? Вряд ли. У нее не было никаких догадок, только глава из этой ужасной книги. В одном из тех омерзительных монологов, которые Хелен заставляла ее выслушивать, она высмеивала застенчивых юношей, которые не осмеливаются даже шлепнуть ее по заду. Она презирала своего мужа за то, что он скорее засунет свой член в рот шлюхе, чем собственной жене. Она говорила омерзительные вещи про пенис лорда Уоттона: он был, конечно же, крошечный (она поднимала вверх мизинец в качестве иллюстрации) и изогнут, как старый гвоздь. Розмари старалась не слушать ее рассуждения о сексе. Обычно она утыкалась в холст, занимаясь каким-нибудь безобидным пейзажем. Сейчас она жалела, что не записывала всего этого.

Дориан прижал палец к ее губам.

– Розмари, я уже сказал, как люблю тебя, – сказал он. – Я не хочу причинить тебе боль. Я сдерживаю свои желания.

– Да, я знаю! – вскричала Розмари, бросаясь в его объятия.

Она гладила его щеки и губы, восхищаясь его мужественной красотой. Как удивительно, что он принадлежит ей! Но могла ли она дать ему то, чего он хотел? Понравится ли ему просто заниматься с ней любовью? А Хелен?! Хотя Розмари знала, что должна верить Дориану, она была уверена, что Хелен всегда будет где-то рядом, в тени, недовольно наблюдать за их счастьем. Она будет ждать удобного момента, чтобы разрушить его. Но нельзя так много думать о Хелен, это только навредит. Она должна сосредоточиться на Дориане и на их отношениях. Что-то все-таки изменилось в нем, но она не могла определить, что. Внезапно ей пришла в голову мысль.

– Мой милый! – вскричала она. – Если бы я только могла заглянуть тебе в душу так, как это было, когда я писала твой портрет. Я могла бы написать тебя еще раз – теперь уже не просто как друга, но и как возлюбленного, – я бы поняла тебя еще лучше, еще глубже проникла в твою душу. Тогда я была слишком застенчива, чтобы взглянуть на тебя с этой стороны.

Она чувствовала наконец единение с ним в своей любви. Это была великолепная идея! Но лицо Дориана стало холодным и отчужденным.

– Я никогда больше не буду позировать для тебя, Розмари, – сказал он.

Он встал с кровати, подошел к зеркалу и начал задумчиво разглядывать свое отражение. Розмари подтянула колени к груди, свернувшись клубком в кровати. Он так странно себя ведет! Она думала, что может умереть, если он не перестанет быть таким отстраненным. Неужели она многого просила? Он должен быть готов на все ради нее, ведь она пришла к нему в постель сама после всего, что произошло. Она всхлипнула, вспомнив, как он обидел ее и как заставил взять в рот свой огромный пенис, а потом дал понять, что она не слишком хорошо сделала свою работу. После их первого занятия любовью она три дня не могла сесть прямо. А сейчас он даже не удосужился подойти к ней.

– Это невозможно! – воскликнул он.

– Почему ты не хочешь понять? – Она сознавала, что становится слишком придирчивой, чего никогда раньше за собой не замечала. Она не упустила случая поздравить себя с успехом: первый мужчина, к которому она придирается, – это Дориан Грей. Если бы только у нее был друг, которому можно излить душу. Но у нее нет друзей! Единственного друга она потеряла благодаря Дориану. Она ему напомнит об этом чуть позже.

– Розмари, у меня есть свои причины отказаться. Уважай мое решение, – произнес Дориан.

Глядя, как он рассматривает себя в зеркале, она вспомнила, что перед ней идеальный мужчина. На мгновение ей просто захотелось, чтобы он лег рядом и овладел ею. Но потом одернула себя – нужно донести до него свою мысль. Если она собиралась построить с ним свое будущее, нужно выяснить, почему он так себя ведет.

– Нам нужно поговорить об этом, – настаивала она.

– Я не намерен это обсуждать, – отрезал он. – Либо мы поменяем предмет разговора, либо не будем говорить совсем.

Она встретилась взглядом с его отражением и подчинилась. Розмари вспомнила, с каким трудом ему давались долгие часы без движения, когда она только начала портрет. Неужели она захочет подвергнуть его такому испытанию еще раз? Может быть, в этом все дело: он просто не хочет тратить время, неподвижно сидя на стуле в неудобной позе? Портрет был просто предлогом, чтобы соблазнить ее, не так ли? А сейчас они уже принадлежат друг другу. Почему этот божественной красоты молодой человек должен опять страдать?

– Хорошо, оставим этот разговор, – сказала Розмари. – На какое-то время… – добавила она, чтобы не упускать из рук власть.

– Спасибо, – ответил Дориан. Его глаза все еще смотрели на собственное отражение. Он был так красив! Розмари почувствовала, что все мысли улетучились из головы. Она захлопала в ладоши, как маленькая девочка.