— Марго? — удивился Матвей. Эти писатели, господи, витают в облаках постоянно. — Зачем тебе понадобился видео-звонок?

— Хотела тебе кое-что показать.

— Вот как? — Матвей подобрался и сказал с угрозой: — Надеюсь, ты не повторила тот же сумасшедший поступок и не пошла на защиту без трусиков?

Я рассмеялась.

— Это мой дресс-код только для ваших семинаров, профессор.

— Чертовка, — пробормотал Матвей. — Так что, зачетку будешь показывать?

— Почти.

Я перевела камеру телефона на «сюрприз». Для непонятливых писателей с Марса рядом с тестом оставила пару вязаных пенеток. Контрольный, так сказать.

Тишина затягивалась. Озадаченная, я снова повернула телефон к себе.

Вид Матвея напомнил мумию царя Тутанхамона из Каирского музея, куда мы ездили в прошлом году, или жертву, застигнутую врасплох извержением Везувия, — руки скрещены на груди, рот открыт, глаза вылуплены.

— Хм, — кашлянула я. — Ну вы тогда переваривайте, Матвей Александрович. А мне пора.

— Марго! — только и успел сказать он, но я уже отключилась с ехидной улыбкой.

Знаю, это незаконно так с писателями поступать. Ни черта он не напишет после такого звонка, но ошарашенный вид Матвея стоил каждой секунды.

Поразительно, насколько искренне мужчины удивляются тому, что от секса бывают дети. Кто бы мог подумать, да?

Я с улыбкой коснулась еще плоского живота. Да-да, моя крошка, мама тоже хочет тех вишневых пончиков и малиновый чай. Ох, и кренделей с кунжутом. И яблоко. Я же правильная девочка, пусть и замужем за собственным профессором, который почти на десять лет меня старше.

Сложнее всего пришлось моим родителям.

Но я тоже молодец, никак их не подготовила. Прямо с самолета, на который я и потратила свою «северную» зарплату, я помчалась на презентацию книги Матвея, а после — через часов пять, когда мы наконец-то насытились друг другом, — сразу привела к родителям.

У них был двойной шок. Дочь, которая должна быть на Севере, оказывается на пороге, под ручку с женихом, у которого прямо-таки до неприличия счастливый вид. Так что просто нет шансов не догадаться, чем мы занимались все время после встречи.

Даже когда мой отец отчитывал Матвея, тот не переставал улыбаться. Так что папа в какой-то момент просто махнул на него рукой, мол, что с него с дурочка взять, и с тоской в голосе спросил:

— Уверена, дочка?

Я была уверена, и осенью мы поженились.

К тому времени, я уже числилась студенткой второго курса журфака, а Матвей — завязал с преподаванием, но сплетников это не остановило. Да и плевать. Профессор в моей постели никак не повлиял на мою учебу и помогал, исключительно когда я сама просила у него помощи. Да и тогда Матвей никогда не давал мне «рыбу», всегда только «удочку».

После пончиков настроение значительно улучшилось. Я знала, расписание Матвея на сегодня и не зря позвонила именно сейчас. Сегодняшний день у него был расписан по часам, иначе он бы ждал меня возле универа сразу после сдачи.

В это время он должен был быть уже в театре, куда его позвали консультантом новой постановки, зная его страсть к «Фаусту». Туда я и направилась, предварительно завернув домой. Матвея уже не было, так что можно было ни за что не переживать. Черновики так и остались на столе, судя по всему, профессор так и просидел до выхода, уставившись в пустоту, переваривая мою новость.

Усмехнувшись, я вызвала такси, чтобы не терять время даром, и уже через полчаса вышла у театра. Вахтеру у черного входа представилась консультантом, с три короба наплела про «Фауста» и про профессора Тойфеля, так что ему ничего не оставалось, кроме как пропустить меня.

Миновала лестничные пролеты и вышла к гримеркам. Оттуда, поймав мальчика с реквизитом, спросила, как пройти в зрительский зал, поскольку выход из гримерок, предсказуемо, вел на сцену.

Следуя указаниям, вышла в пустое темное фойе и поднялась по широкой лестнице на балкон. Матвей таскал меня на все постановки по «Фаусту», какие только ставили в городе, так что я хорошо знала: в любой ситуации он предпочитает первый ряд балкона.

Я замерла на пороге, оглядывая пустые ряды. Мой Мефистофель сидел в самом центре, сливаясь с тьмой. Выделялись только белые листы ежедневника на его коленях. Записывал заметки, которые потом передаст режиссеру.

Покосилась на темное окно звукорежиссера и кивнула сама себе. Удача на моей стороне: на балконе никого, кроме нас двоих.

Бесшумно ступая по ковровой дорожке, пробралась на второй ряд, ровно позади Мефистофеля. Он не обернулся, так и сидел, всем телом поддавшись вперед, к сцене.

Совращение Гретхен. Как я вовремя.

Я прижалась грудью к спинке его кресла и провела руками по плечам. Матвей вздрогнул всем телом.

— Что…

— Ш-ш-ш, — прошептала я ему на ухо. — Во время репетиций разговаривать запрещено.

Прижала палец к его рту и провела губами по шее, слегка прикусывая зубами. С тихим стуком шариковая ручка закатилась под сидение. Туда же отправился ежедневник.

— Марго… — снова попытался он заговорить, но я повернула его голову к себе и впилась в его губы, призывая к молчанию.

Мои руки скользнули по черной рубашке. Я приподнялась, нависнув над Матвеем, и провела руками по его бедрам.

Перепишем канон. Леди и джентльмены, первое в мире совращение самого Мефистофеля.

Он снова вздрогнул, когда я погладила его член через одежду. Потом быстро обошла ряд кресел и раньше, чем Мефистофель перехватил меня, опустилась перед ним на колени между широко разведенных ног.

Глаза Матвея сверкали в темноте. Все еще не верил, что я сделаю это. Все еще был слишком сбит с толку, чтобы остановить меня. Для него я словно взялась из ниоткуда, а могу поспорить — именно я занимала его мысли все это время.

Люблю привкус мистицизма по утрам.

Ограждение балкона надежно скрывало меня от посторонних глаз. Тихий шелест знакомых слов перемежался участившимся дыханием Матвея.

Тихо звякнула пряжка, когда я, не отводя взгляда, взялась за его ремень. Коснулась ладонью боксеров и улыбнулась.

Ох, вы все-таки больной извращенец, Матвей Александрович. У вас стоит на «Фауста».

Оттянула боксеры, вызволяя член на волю. Обхватила ладонью и еще раз провела рукой, глядя на Матвея, который вцепился в ручки кресла так, словно его самолет попал в зону турбулентности.

О да. И лучше пристегнитесь. Сейчас я вас знатно встряхну, Матвей Александрович.

За прошедшие годы я выучила много новых штучек и не только в универе, если вы понимаете, о чем я. Матвей сдавленно охнул, когда я сразу, без долгой подготовки, вобрала его член в рот почти полностью.