Из расписания рейсов компании «Континентал» следовали тривозможности, но Норман счел третью наименее вероятной — автобус, отправлявшийсяна юг в час сорок пять. Вряд ли она отважилась бы шататься по вокзалу такдолго. Таким образом, оставалось два варианта: большой город, расположенный вста пятьдесяти милях, и другой, еще более крупный город в самом сердце СреднегоЗапада.

И затем он совершил шаг, который, как теперь постепенноубеждался, стал ошибкой, стоившей ему по меньшей мере двух недель: онпредположил, что она не захочет уезжать далеко от дома, далеко от мест, гдевыросла — кто угодно, но не такая перепуганная незаметная мышка, как она. Новот теперь…

На своих ладонях Норман увидел сеточку белых полукружий. Ониостались от ногтей, впившихся в ладони, но настоящий их источник располагался унего в голове — раскаленная печь, на которой кипел, переливаясь через край,бульон мыслей о сбежавшей жене.

— Советую тебе не забывать о страхе, — пробормотал он. — Аесли ты случайно забыла, что это такое, я обещаю напомнить тебе.

Да. Он выкопает ее хоть из-под земли. Без Роуз все, что случилосьэтой весной, — сенсационное разоблачение преступной банды, хорошая пресса,репортеры, которые время от времени удивляли его уважительными и умнымивопросами, даже продвижение по служебной лестнице, — не имело ровно никакогозначения. И женщины, с которыми он спал с тех пор, как Роуз ушла из дому, тожене имеют значения. А что же тогда? То, что она от него ушла, А еще обиднее то,что он не питал ни малейших подозрений на этот счет. Но самое неприятноезаключается в том, что она украла его кредитную карточку. Воспользовалась еювсего один раз, и сняла каких-то триста пятьдесят долларов, но не в этом дело.Дело в том, что она взяла предмет, принадлежавший ему, она забыла, кто самыйжестокий и безжалостный хищник в джунглях, мать ее так, и поплатится за своюзабывчивость. И цена расплаты будет очень высокой. Очень.

Одну женщину из тех, с кем спал после побега Роуз, онзадушил. Задушил ее, а потом увез труп и сбросил за башней элеватора назападном берегу озера. И что, в случившемся он тоже должен винить свойнеукротимый темперамент? Он не знал, но подобные мысли свойственны лишь психам.Он выбрал женщину из толпы покупательниц у мясного прилавка магазина наФремонт-стрит — невысокую миловидную брюнетку в пестрых, как оперение павлина,обтягивающих леггинсах и с большущей грудью, не вмещавшейся в бюстгальтер.Собственно, он не видел, в какой степени она походила на Роуз (во всякомслучае, сейчас он убеждал себя в этом и, похоже, по-настоящему верил), до тогомомента, когда остановил дежурную машину, неприметный «шевроле» четырехлетнеговозраста на западном берегу озера. Она повернула голову, и свет прожекторов,установленных на крыше ближайшего элеватора, на мгновение упал на ее лицо иосветил его так, под таким углом, что секунду-другую ему казалось, будто передним Роуз, что шлюха стала Роуз, той сучкой, которая бросила его, не оставивдаже записки, не сказав ни единого проклятого слова, и, не успев сообразить,что делает, Норман схватил бюстгальтер и обмотал его вокруг шеи проститутки…Следующее, что он увидел, — это торчащий изо рта язык и глаза, вылезающие изорбит, как стеклянные шарики. А хуже всего было, что теперь, удавив шлюху, онувидел: она совершенно не похожа на Роуз. Совершенно.

Что ж, он не ударился в панику… собственно, с чего емупаниковать? В конце концов, это не первый раз. Знала ли об этом Роуз? Чувствовалали она? Не потому ли она сбежала? Ибо почувствовала, что он может…

— Не впадай в маразм, — пробормотал он и прикрыл глаза.

И зря. Ему привиделось то, что в последнее время слишкомчасто видел во сне: зеленая кредитная карточка банка «Мерчентс», выросшая донеимоверных размеров и плавающая в темноте, как выкрашенный 8 цвет долларовойбанкноты дирижабль. Он поспешно открыл глаза. Ладони болели. Разжал пальцы ибез особого удивления посмотрел на наполняющиеся кровью раны. Он давно привык квспышкам своего гнева— темперамент! — и знал, что с ним делать: надо простовзять себя в руки. Поставить ситуацию под контроль. Это означает, что он долженпоразмыслить, составить в голове план, для чего следует начать с анализа ужеизвестного.

Он созвонился с полицейским управлением ближнего из двухгородов, представился и затем описал внешность Роуз, сказав, что она проходит вкачестве главного подозреваемого лица по крупному скандалу, связанному сполучением денег по кредитной карточке (почему-то карточка представлялась емутягчайшим из ее поступков, он больше не мог выбросить из головы зеленыйпластиковый прямоугольник). Он назвал ее имя — Роуз Макклендон, — уверенный,что она вернулась к девичьей фамилии. Если окажется, что по-прежнему носит егофамилию — что ж, сделает вид, что это забавное совпадение: полицейский,расследующий дело, и главный подозреваемый — однофамильцы. Такие случаи историиизвестны. Кроме того, речь идет о фамилии Дэниеле, а не Тржевски или Бьюшатц.

Он также отправил факсом два снимка Роуз, в профиль и анфас.На одной фотографии, сделанной в прошлом августе, она сидела на ступенькахперед дверью

черного хода. Ее сфотографировал Рой Фостер, егоприятель-полицейский. Снимок вышел не очень хороший — в основном из-за того,что на нем отчетливо видно, сколько жира накопилось у нее под кожей с тех пор,как ей перевалило за тридцать, — однако он был черно-белым и с достаточнойясностью давал представление о чертах ее лица. Второй снимок стал плодомвдохновенного творчества полицейского художника (Эла Келли, талантливогосукиного сына, который сотворил это чудо в неурочное время по личной просьбеНормана) и изображал ту же женщину, но с шарфиком на голове.

Полицейские из того города навели справки в нужных местах,задали вопросы нужным людям, посетили нужные точки — убежища для бездомных,дешевые отели, захудалые пансионы, где без труда можно заглянуть в спискипостояльцев, если вам, конечно, известно, кого и как просить, — но все безтолку. Норман сам осоловел от бесконечных телефонных переговоров, на которыетратил каждую выдававшуюся свободную минуту, с возрастающим раздражениемвыискивая хоть какой-то след. Он даже заплатил за предоставленный ему списоктех, кто в течение последних недель подал заявление на получение водительскихправ, но все безрезультатно.

Мысль о том, что она скрылась бесследно, ушла отсправедливого возмездия, избежала наказания за свои поступки (из которых самымтяжким грехом было похищение кредитной карточки), все еще не возникала в егосознании, однако он с неохотой приходил к выводу, что все-таки остановила свойвыбор на другом городе, что из-за страха двести пятьдесят миль до первогогорода показались ей недостаточным расстоянием.

Впрочем, и восемьсот миль — тоже не так уж и далеко, как онавскоре узнает.

Как бы там ни было, хватит рассиживаться. Пора найтикакую-нибудь тележку и заняться переноской своего имущества в новый кабинет, надва этажа выше. Он опустил ноги с письменного стола, и в этот момент зазвенелтелефон. Он поднял трубку.