Сходить с ума не хотелось. И я углубился в параграф.

_______________________________________________

«Что я делаю? – подумал я. – Шуточки все пьяные, ирония… Но ведь я – труп. Все. Я стал трупом. Меня нет».

– Меня нет? – спросил я сам себя.

И испугался отвечать честно.

_______________________________________________

Любовь – это ясность…

Я уже говорил это или нет?

Раз… Два… Три… Проверка…

Говорил?

Если и да, то не грех повторить.

Любовь – это ластик, вот, что я вам скажу. Резинка стиральная. Стирает все лишнее, наносное, глупое… Написанное жизнью впопыхах, неумело, зря. Остается только сто́ящее, настоящее, для будущего нужное.

Я это тоже уже говорил? Или нет?

Да какая, к черту, разница!

Мне пятьдесят лет. Я – мастер своего дела: таких, как я, звукорежиссеров – днем с огнем, да и то не факт, что отыщешь. И я вынужден работать в этом идиотском театре и глядеть на то, что все они называют, блин, «театральным искусством», и еще выслушивать этих сосунков, которых по недоразумению называют режиссерами:

– Вы не могли бы микшировать помягче…

– По жопе бы тебе дать потверже, – хочется мне им ответить.

А я вынужден – вынужден!!! – молчать.

У меня есть вполне себе взрослый сын, который воспринимает жизнь как счастье, и совсем не любимая жена, которая понимает жизнь, как преодоление.

Всей этой компанией мы живем в квартире, которую я ненавижу ровно так, как заключенный – одиночную камеру. Я прихожу туда, как в тюрьму. Я ненавижу нашу кухню, в которой вынужден сталкиваться с женой; наш коридор с облезающими обоями; туалет, на стене которого отклеились две кафельные плитки, и они никогда – никогда!!! – не будут приклеены; свой кабинет, в котором валяются диски, книжки вперемешку с носками, и где никто и никогда – никогда!!! – не будет убираться…

У меня есть некоторое количество денег и связей. Что тоже вовсе не лишне.

И, наконец, главное. У меня есть женщина, которую я хочу видеть каждую секунду, с которой хочу стареть и чувство к которой никогда не будет похоронено на кладбище чувств. Никогда! – я это знаю точно.

Кончились хождения по граблям! Кончились! Что там впереди? Луг? Лужайка? Море? Что?

Не важны все эти метафоры. Впереди – жизнь новая. Новая совсем – вот что важно.

Итак. Что необходимо из того, что есть в моей жизни?

Моя профессия. Мой сын. Деньги, связи. И – женщина. Моя женщина. Конечно.

Остальное надо просто вышвырнуть из жизни. Оно лишнее. Дурацкое и лишнее.

Я этого не понимал раньше?

Я это понимал всегда.

Почему я ничего не менял?

Потому что жизнь человека – это его привычки. Хочешь менять жизнь – меняй привычки. Вот и все.

А это трудно чрезвычайно. Потому что привычки притворяются жизнью, и тебе кажется, что если ты их отменишь, то автоматически отменится и жизнь. Вот и держимся за старые привычки – держимся за жизнь.

Но когда приходит любовь – она ластик. И все лишнее – лишнее. Понимаете? Это очень важно в жизни: все лишнее воспринимать именно как ненужное.

Для этого нужна любовь.

И тогда все становится просто.

Мне кажется, я это уже говорил…

И тогда ты просыпаешься однажды утром и понимаешь, как изменить все то, что тебя достало.

И все становится легко и понятно.

И нужно-то всего пару шагов… Всего-то пару, чтобы все лишнее исчезло, а осталось только то, что необходимо.

Как же это важно – жить так, как хочется тебе! Не так, как принято; не так, как диктуют какие-то смутные нормы; не так, как надо; не так, как требуют; не так, как ты привык, в конце концов…

А вот именно так, как хочется тебе!

Все, что для этого нужно, – осознать свое желание и действовать!

Желание – это не мечта. Это действие. Знаешь свое желание – действуй!

Поверь себе и – вперед!

Пару шагов, и у тебя начнется хорошая, желанная, новая ТВОЯ жизнь.

Пару шагов – пару нервных разговоров.

Всего пару – это так мало.

И всё!

Всё-о-о-о-о!!!

Ты вырвешься на свободу из плена привычек. И никто – никто! – не сможет помешать тебе.

Как же я благодарен тебе, дорогая моя Ирма Стук, за это понимание, которого не было бы без любви. А теперь оно есть.

Есть понимание желанной свободы.

И я сделаю эти два шага. И мне никто не помешает. Я точно знаю: никто.

Я уговариваю себя?

Да. В какой-то мере. Потому что это очень страшно: менять жизнь. Кардинально. Менять в ней все привычное и начинать новое.

Два шага. Всего лишь.

И я их сделаю.

_______________________________________________

День пролетел туманно.

Семен Витальевич спросил меня:

– В чем своеобразие поэзии Маяковского?

Я ответил вопросом:

– Если своеобразие поэзии можно сформулировать в нескольких словах, то что ж это за своеобразие? Я могу вам, конечно, рассказать про рифму и усеченные строки – только это ведь ничего не объясняет, правда?

Витальевич начал ругаться… Как всегда, короче.

Потом меня еще на каком-то уроке вызывали… Не помню…

Потом полаялись с лопоухим Сашкой, даже потолкались немножко.

Туманно все. Туманно. Жду вечера. И боюсь.

А секса не надо бояться – его надо ждать и хотеть.

А я боюсь. Боюсь, что у меня что-нибудь не получится, что Ирке не понравится…

Боюсь и хочу. Так бывает?

Я решил действовать так.

Купить водки. Выпить. Прочитать Ирке какое-нибудь свое стихотворение для храбрости.

А дальше?

Дальше происходит что-то такое в тумане.

А потом мы лежим, смотрим в потолок и говорим про любовь.

По дороге домой я решил зайти в аптеку, купить презервативы.

Понятно, что никогда в жизни я не покупал презервативы и мне было здорово не по себе.

Но я убеждал себя в том, что это обычное дело.

Я ошибался. Я забыл, что если тебе шестнадцать лет, то практически любая покупка – это проблема.

Не так давно я покупал кроссовки – ничего особенного, казалось бы, – не водка, не презерватив.