изначальной стойке, но не сказала продолжать, а встала ровно с руками перед бедрами и поклонилась. Мы поклонились ей, словно были ее зеркалом. Это чувство пугало — двадцать человек двигалось как одно целое. Мы выпрямились.

Было слышно лишь треск хвороста в огне.

Миэко безмолвно ушла, а с ней и Братишки. За ними плелся Аимару.

Остальные вернули конюшне обычный вид. Мы закончили, и приехал Масугу-сан, его конь была в поту и грязи. Глаза его сияли, как не было уже несколько недель.

* * *

Как только мы вышли из конюшни, Тоуми прорычала:

— Что за бред это был?

Маи и Шино оттащили ее в сторону и зашептали, стараясь, чтобы старшие не услышали их, а тем было все равно. Одна из куноичи с мрачным видом цокнула языком и повернулась к главному залу. Выглядя как побитая собака, Тоуми побежала на свое нелюбимое место в Полной Луне, на кухне.

— Ну, — прошептала Эми, пока мы шли за Тоуми, — думаю, она могла бы спросить вежливее, но и я была растеряна. Ты знала движения. Ты знаешь, что это?

Я покачала головой.

— Не знаю, откуда я знала этот танец, или что это было. Просто… я понимала, что она от нас хотела.

Эми остановилась и посмотрела на меня, хмурясь. Конечно, Эми всегда хмурилась, так что было сложно понять, о чем она думала.

— Ты этого никогда не видела.

— Нет. Я так не думаю.

Эми кивнула, но пока мы шли к Ки Сану, она продолжала хмуриться.

22

Суп из перьев

На следующий день после обеда мы с Эми уносили остатки курицы в яму с мусором, когда услышали за нашим общежитием шипение. Мы моргнули, переглянулись, едва думая после долгих часов разделки птиц.

— Эми! Мурасаки! — голос принадлежал Аимару, он шептал как можно громче.

Переглянувшись снова, мы с Эми огляделись. Снега не было уже неделю, но в горах было очень холодно, все были в помещениях, позакрывали ставни. Я пошла к Аимару.

Наш друг был в куче одежды, так что едва мог согнуть руку, чтобы махнуть нам.

— Ты выглядишь глупо, — сказала Эми, но почти не хмурилась. Он напоминал тряпичную куклу.

— Очень смешно, — сказал он, мы с Эми тихо засмеялись, но не могли прикрыть руками рты, ведь держали корзины, полные костей, перьев, внутренностей и клювов. — Эй, я ждал вас вечность, а тут холодно!

Мы снова рассмеялись. Это было плохо с нашей стороны, но после всех странностей смеяться было приятно.

— Прости, Аимару-сан, — сказала я со смешком и низко поклонилась, но так, чтобы не рассыпать мусор.

— Ладно-ладно! Я давно хочу поговорить с вами! Но если вам так весело, то мне не о чем с вами говорить, — проворчал Аимару, и я постаралась взять себя в руки. Эми пришлось для этого прикусить щеки. Он посмотрел на наши корзинки. — Что вы делаете?

— Ну, — проворчала я, — мы разделали тушки милых куриц, чтобы у вас был ужин, а теперь несем то, что Ки Сан посчитал несъедобным, в мусорную яму.

Аимару нахмурился, и это ему не подходило.

— Хочешь суп из перьев, Аимару? — спросила Эми. — Уверена, мы с Мурасаки можем сделать его для тебя.

Он фыркнул, уже не хмурясь.

— Не сейчас, спасибо.

Эми усмехнулась, так мне показалось, и сказала:

— Стыдно. Но я буду ждать, когда ты начнешь есть все.

Вздохнув, Аимару сказал:

— Скоро начну. Братишки так меня тренируют и заставляют работать, что я готов обедать еще до рассвета.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— О, работаю с копьем, делаю себя сильнее. Это скучно.

Я рассмеялась.

— Правда?

Он пожал плечами, у него едва получилось в этой одежде.

— Мы часами медитируем, как было в монастыре. Они брали меня на осмотры.

— Осмотры? — спросила я.

— Да, Братишки управляют хозяйством, так что проверяют, в порядке ли фермеры, собирают… — Аимару вдруг стал задумчивым, сдвинул брови.

— Какие люди в деревне? — я и думать не могла о мире снаружи, кроме карты с камешками и булавками, и было странно думать, что ниже в долине есть фермеры и писцы, и они живут, как жила моя семья в тени замка Имагавы. — Что они думают о леди Чийомэ?

— Хорошо. С уважением, — он смотрел на перья и кишки в наших корзинах.

— Все еще хочешь суп? — спросила Эми. Она протянула ему корзину, чтобы он понюхал.

— Нет, — сказал Аимару без ухмылки. — Нет, я думаю. Вы разделывали куриц?

— Да, — сказала я. — Мы же говорили. И свиней. И корову. Это было ужасно.

— Да, — сказал он, но я не знала, с чем именно он согласился. — Но фермеры обычно отдают нам разделанных животных. И я не понимал, почему они перестали это делать.

— Ну, — я пожала плечами, — может, были бури?

— Это делают в помещении, — прошептала Эми, — и не на холоде. Думаю, просто они хотят, чтобы мясо отделяли от костей и остального незадолго до приготовления.

— Может, — сказала я, но знала, что они правы. — Может, дело в Ки Сане?

— Может, — ответила Эми, сморщив носик.

После мига тишины, в который мы смотрели