А воздух был полон металлического запаха снега.

* * *

Ночью наступила настоящая зима. Буря превратила весь мир в большой белый холст и не отпускала.

После нескольких дней снега все стали раздражительными. Мы выходили наружу, только чтобы пробежать от здания к зданию.

В столовой женщины стали тише, а потом начали ворчать, хотя не так громко, ведь не хотели, чтобы леди Чийомэ их слышала.

— Так не может продолжаться, — сказал она, уткнувшись в тарелку с супом. — Так мы не сможем выходить наружу вообще.

Широкоплечая куноичи, что пришла незадолго до снежной бури, ответила:

— Поверь, ты ничего не пропускаешь.

Остальные становились мрачнее и мрачнее, и радовались только двое. Первой была леди Чийомэ, заявившая, что долине нужен снег, да и она всегда радовалась, когда плохо было остальным.

Другой была снежноволосая Фуюдори, которая словно была в своей стихии. На уроках она смеялась. А в столовой сидела рядом с Масугу-саном и бесстыдно заигрывала.

Миэко-сан этому не радовалась. Она сердито смотрела в другую сторону — на миску Кунико. На меня. На стену.

Масугу-сан сидел, словно каменная статуя. Он не мог кататься на коне. Он всегда был хмурым, если не мог покататься верхом.

24

Посетители

Снег не утихал днями. Каждое утро нам с Эми и Тоуми приходилось разбивать лед на колодце, чтобы добыть воды для купален. Завалы снега становились все выше, Эми отметила, что можно использовать этот снег во дворе. Это не было проще, но нам нужно было очищать и дорогу к колодцу, так что мы убирали снег вокруг купален и расчищали так дорогу на кухню.

Мы не говорили об этом, но оставались в купальнях все дольше и дольше, греясь тепле воды и огней. Из-за холода разогревать купальни с каждым днем становилось все сложнее. Мы убегали в тепло кухни Ки Сана потом, и это немного радовало.

Ки Сан продолжал рассказывать о травах. Каждую ночь после уборки в купальнях Эми шла на кухню за чаем из хохлатки, оставленным ей поваром. Он готовил такой и для леди Чийомэ, так что сделать еще чашку для него не было проблемой, если это поможет Эми прийти утром с улыбкой. Думаю, он так шутил.

Чай помогал Эми спать. Порой казалось, что на следующий день она не просыпалась до конца.

* * *

После пяти дней буря утихла. Эми, Тоуми и я были этим утром в чайном домике со старшими девочками, писали одно из поучений Будды. Даже когда мы грели чернильные камни на огоньке, приходилось долго смешивать чернила с водой, и они все равно оставались густыми, как мед, с комками, оставляли кляксы на бумаге. Маи смеялась, когда Эми попыталась написать иероглиф «просвещение», а вышло, как сказала Маи, похожим на детский рисунок «коровьей лепешки».

Вдруг стены чайного домика засияли, и впервые за много дней показалось солнце. Мы поспешили к двери, хотя тучи еще были на небе, и было все еще холодно.

— Идите! — сказала учительница, вздохнув. — Хочу почитать, что еще тут Будда оставил.

Мы смотрели на небо, что стало синим, как летом.

— Эй, Рисуко, — рассмеялась Шино, — ты ведь лазаешь? Сможешь залезть на высокое дерево и посмотреть, остался ли на месте остальной мир? — она указала на большую тсугу, что росла у главного зала.

— Нет! — вскрикнула Эми. — Дерево покрыто льдом! Это опасно.

— Ну, — оскалилась Маи, — значит, она все-таки не умеет лазать.

Я не хотела слушать дальше, было радостно избавиться от всех них хоть на миг, так что я прыгнула на ствол большой тсуги. Хотя кора была покрыта льдом, она была шершавой, трещины были безо льда, идеальные для лазания. Я быстро забралась на первые ветки. Взглянув вниз, я радостно увидела их потрясенные лица.

Фуюдори смотрела на меня, и я знала, что она думает о более сложном разе.

— Ну, — ухмылка Маи не скрывала ее потрясение, — что видно?

Я посмотрела за стену. Все было белым. Снег не падал, тучи разошлись, и я видела, как ветерок поднимает снежинки с земли. Но все было пустым и белым — горы, долина, небо. Словно весь мир стерли, словно ничего, кроме Полной Луны, не существовало.

— Ничего, — сказала я хрипло. — Я ничего не вижу.

— А говорили, что у белок хорошее зрение, — проворчала Маи, Шино и Тоуми рассмеялись.

— Погоди! — крикнула я, пара темных силуэтов пошла по невидимой тропе. — Всадники!

— Шутишь! — рассмеялась Шино, а Маи сказала:

— Невозможно.

Эми нахмурилась и хотела что-то сказать, но Фуюдори опередила ее:

— Наверное, это лейтенант. Он ушел с Аимару-чаном и Братишками утром, чтобы проверить фермы в долине.

— Вряд ли, — отозвалась я. — Там две лошади. И они быстро едут, — даже на белом пейзаже, даже хотя всадники не издавали ни звука, я видела, как разлетался снег, а всадники пригибались.

— Знамена? — крикнула сенсей из домика. Я видела чернильные пятна на ее сжатых пальцах. Мне вдруг стало холодно.

— Эм, их нет. Белые накидки?

Я не договорила, а учитель забила быстро в маленький гонг у входа в домик.

— Оставайся там, Рисуко! — крикнула она и побежала к конюшням.

Женщины вырвались из главного зала и спальни, некоторые были в одеяниях мико, а другие — в легких штанах и накидках.

Двое всадников мчались по горному хребту, они были в половине пути до главных ворот. Я думала, что слышу топот копыт, раскидывающих снег, но это мог быть топот ног женщин или стук моего сердца.

— Что там? — крикнула Миэко.

— Всадники! — прокричала Фуюдори, заламывая руки.

Одна из куноичи выбежала из кладовой с двумя алебардами, одну дала учительнице китайского, и та поймала оружие легко одной рукой.

За двумя всадниками в белом