— Что это значит?

— Он сделался одержим утраченным сочинением Трисмегиста. Вижу, ты улыбаешься, Бруно. Конечно, мы все им одержимы, скажешь ты. Но вот ты, скажем, что ты ожидаешь найти в этой таинственной пятнадцатой книге?

— В точности этого никто не знает, — признался я. — В том-то и состоит ее притягательность. Известно лишь, что великий философ и астролог Марсилио Фичино отказался выполнить заказ Козимо Медичи и перевести ее, ибо страшился дурных последствий для христианства.

— Вот именно. Утраченная книга, как полагают, обсуждает тайну божественности человека — это вершина герменевтики.

— Говорят, она раскрывает последнюю тайну — как уподобиться Богу, — прошептал я, отчетливо видя перед глазами заостренное книзу лицо Говарда и его глазки-бусинки.

— Да, но мы с тобой понимаем под этим просвещение, или гнозис, а Говард придавал этому буквальный смысл, — продолжал Ди, многозначительно помавая головой. — Это меня и напугало.

— То есть как — «буквальный смысл»?

— Говард жаждал не божественного знания. — Ди уже почти шептал. — Он стремился к божественному бессмертию.

На мгновение мы оба умолкли, не сводя друг с друга глаз. Дважды я приоткрывал рот, чтобы возразить, это, мол, немыслимо, но взгляд серьезных серых глаз доктора Ди меня останавливал. Его вера в магию, в мир за пределами нынешних знаний и утвердившейся философии была более наивной и искренней, чем моя. Лично я полагал, что в бесконечной Вселенной имеется бесконечное же количество возможностей, которых мы пока что не умеем даже вообразить, не говоря уж о том, чтобы использовать, но чем дольше я размышлял об этом, тем более укреплялся во мне врожденный скептицизм по отношению к дешевым трюкам шарлатанов, алхимиков, ярмарочных фокусников, «читающих мысли» на потеху доверчивой толпе. А уж бессмертие — мыслимо ли человеку достичь его? И чтобы одна-единственная книга содержала ключ, открывающий заветную дверь? Утраченные книги обрастают мифами, само отсутствие делает их могущественнее всего, что нам доподлинно известно. И я понимал, насколько приманчиво обещание бессмертия для такого человека, как Генри Говард.

— И что же произошло?

Ди втянул щеки и причмокнул:

— Дело было не только в книге. Мне стало ясно, что Генри привлекает в магии не знание, но власть.

— Разве одно с другим не связано? — усмехнулся я.

— Для тех, кто обладает достаточной мудростью, чтобы распорядиться и знанием, и властью, — да. Но Говард искал именно власти. Не забывай, его старший брат только что был казнен, Говарды лишились многих имений и титулов. Генри искал способ вернуть себе прежнее влияние. Я разглядел в нем беспощадность, и это меня всерьез напугало. В конце концов я отказался продолжать наши уроки.

— Полагаю, он здорово разозлился?

— Еще бы! Говарды не привыкли получать отказ. Для начала он предложил мне больше денег, а поскольку я стоял на своем, перешел к угрозам.

— Он грозил насилием?

Ди потянул себя за бороду и отвернулся к окну, однако я успел заметить глубокую печаль в его серых глазах.

— Нет, не так грубо. Всего лишь посулил унизить меня. Сказал, разольет повсюду столь изощренный яд, что со временем даже те, кого я считал друзьями, отвернутся от меня.

— Но с тех пор прошло более десяти лет, — напомнил я, пытаясь ободрить учителя.

— Вот именно, а я все еще тут. Много всего наговаривали про меня за эти годы, кто по зависти, кто от невежества: и демонов-то вызываю, и говорю с мертвыми, провожу в глухую полночь страшные и запретные ритуалы с мумиями и трупами и мертворожденными детьми, да мало ли еще что! До сих пор ее величество и внимания не обращала на подобные глупости. — Он коснулся ладонью моего локтя. — Но я знал, что Генри Говард не расточает пустых угроз, не забывает о задуманной мести. Такие люди, как ты и я, Бруно, мы шагаем по тонкому льду. Мы работаем на передовом крае новых знаний, и это многих пугает. Нам неведомо, в какой миг лед поддастся у нас под ногами.

Он столь меланхолично глянул на меня, что я накрыл его руку своей и сжал, подбадривая.

— Значит, из мести Говард обрушился на все виды оккультного знания? — переспросил я, ткнув пальцем в кожаную книжицу.

Ди нахмурился:

— Публично — да, он громит его и разоблачает. Но подозреваю, что втайне Генри продолжает осуществлять свою мечту и благочестие служит ему лишь удобной маской. Генри Говард человек цепкий, упрямый. Четырнадцать лет тому назад прошел слух, будто утраченная рукопись Трисмегиста найдена. Эту часть истории, Бруно, ты и сам слышал от того проходимца Дженкса.

Я с чувством кивнул: Роуленд Дженкс, оксфордский торговец эзотерическими и запрещенными книгами, едва не прикончил меня.

— Так вот, — продолжал доктор Ди, — как ты знаешь, Дженкс был уверен, что отыскал эту книгу в недрах оксфордской библиотеки. Зная о моем собрании книг, он написал мне, и я поехал к нему в Оксфорд. Прочитав те несколько страниц, на которые Дженкс позволил мне взглянуть, я вполне убедился в подлинности манускрипта и согласился уплатить за него любую цену.

— Значит, вы его читали? — Я напряженно выпрямился, ловя каждое слово.

— Лишь несколько страниц, — повторил он. — Не могу безусловно утверждать авторство Трисмегиста, но сам я в него поверил. Я собирался отвезти рукопись в Лондон и как можно скорее сделать перевод, но — увы! Как ты опять же знаешь, я ехал вдвоем со слугой, на нас напали, едва мы покинули город, и отобрали книгу.

— Дженкс рассказывал мне об этом, — подтвердил я. — Но поклялся, что ограбление не его рук дело.

— Первоначально подозрение пало на книготорговца: я думал, что он украл книгу и хочет ее перепродать, — признался Ди, рассеянно потирая затылок. Рассказ об утраченной книге пробудил в нем давнюю печаль. — Мне пришлось вернуться в Оксфорд и обратиться к врачу: грабители нанесли мне тяжелую рану, и я попытался изобличить Дженкса, хотя он, понятное дело, все отрицал. Однако со временем мне пришло в голову, что помимо Дженкса были и другие, желавшие заполучить эту книгу, и эти «другие» располагали достаточными средствами, чтобы подкупить кого-то из моих слуг и превратить его в шпиона, а также нанять разбойников, ограбивших меня в пути.

— Генри Говард? — воскликнул я — книжица вельможного злодея жгла мне руки.

— Доказательств нет. Только подозрения. Но за столько лет я расспросил всех, кого знал, коллекционеров и торговцев книгами и древностями Англии и Европы, но никто с тех пор и слыхом не слыхал о книге Гермеса Трисмегиста. Можно пари держать: если бы грабителей послал Дженкс, то затем, чтобы перепродать книгу с двойной выгодой. Значит, украдена она была кем-то, кто не собирался ее продавать, хотел оставить ее у себя, изучить.

— Полагаю, единственный способ убедиться — устроить покушение на жизнь Генри Говарда, — самым серьезным тоном предложил я. — Если выяснится, что он неуязвим, у нас будут все основания подозревать его в краже книги, а заодно мы докажем и аутентичность рукописи.