– Мне не нравится, когда люди говорят о тебе всякую чушь. Ты не должна с этим мириться.

– Что ж, это мило. Но я не хочу, чтобы ты из-за меня кого-нибудь избил.

– Мы четверо с детства друг друга мутузим. Всякое случается.

Мэл одной рукой застегнул на мне молнию и пронзил меня тяжелым взглядом.

– Ты бы не согласилась, верно?

– Как правило, я предпочитаю один член зараз. Наверное, это мой недостаток…

– Хорошо.

Я поцеловала его в щеку, потому что ревнивый Мэл был потрясающим зрелищем.

– Что там он нес насчет «пора»?

– Дэви хочет сыграть для Эв несколько песен. Надо возвращаться. – Он вздохнул и снова усадил меня на столешницу. Огладил руками мои бока. – Ты в порядке?

– Да.

Он все еще хмурился.

– Знаешь, Малкольм Эриксон, ты иногда бываешь довольно настойчивым.

Он молча наблюдал за мной.

– Большую часть времени ты кажешься таким беспечным чуваком, но на самом деле ты многослойный. Какой-то сложный.

– Тебя это удивляет?

– Да. И нет.

– И ты еще называешь сложным меня. Потанцуешь со мной позже? – спросил он, избавляясь от плохого настроения.

– С удовольствием.

– Ты хотела еще выпить, верно? Давай, давай выпьем, прежде чем я начну.

Он приподнял меня, положив руки мне на бедра, обращаясь со мной с предельной осторожностью.

– Ты самый лучший парень на свете. Не важно, подделка это или нет.

– Сколько их у тебя было?

– Парней? Двое. – Я подняла пару пальцев, на случай, если ему понадобится наглядное пособие. Должно помочь.

– Значит, я номер три?

– Нет, ты – номер два. Отношения – не моя специальность.

– В самом деле? – Он вздернул подбородок и посмотрел на меня сверху вниз. – У тебя все отлично получается, Энн.

– Спасибо, Мэл.

Когда мы добрались домой, я пребывала в состоянии эйфории. После потрясающей вечеринки мы уехали около трех часов ночи на такси вместе с Нейтом и Лорен.

Я наконец-то услышала живую игру «Стейдж Дайв». Они потрясающе играли на акустике. Голоса Джимми и Дэвида прекрасно сливались воедино. Каждый из этих парней был настолько чертовски талантлив, что у меня заболели зубы. Бен со своим басом и даже Мэл, лишенный полной ударной установки, удивительным образом давали о себе знать. Все они были идеально сыграны и являлись неотъемлемой частью музыки.

Возможно, мне давно пора было ложиться спать, но я не хотела, чтобы ночь заканчивалась. Не сейчас. Я лежала на спине, уставившись в потолок спальни. Некоторое время назад она перестала вращаться. Щель в занавесках давала ровно столько света с улицы, чтобы можно было что-то различить. Несколько лет назад в такие ночи, как эта, когда сон не шел, я часто разговаривала с Мэлом – я имею в виду его версию на постере. Грустно и глупо, но это правда. Теперь этот мужчина спал в соседней комнате.

Иногда жизнь бывает такой странной и прекрасной.

Иногда она становится сущей катастрофой. Но иногда красота побеждает.

Я провела пальцами по своим бедным, воспаленным губам. Они были почти уничтожены поцелуями. Если Мэлу приходила в голову какая-нибудь идея, его было не остановить. И, как выяснилось, танцевать с ним означало позволить мини-сеанс поцелуев. Каждый раз, когда он пробовал что-то новое, притворяться недовольной становилось все труднее и труднее. Я действительно понятия не имела, что существует так много способов целоваться. Мягко и жестко, с зубами или без них, с разной глубиной проникновения языка. И руки. Вау, руки. Он делал все, начиная от нежных поглаживаний моей шеи и заканчивая ощупыванием моей задницы. Мужчина, который знает, что делать с руками, – это поистине сила, с которой приходилось считаться. Я остановила его, когда в полночь он попытался влезть руками мне под юбку.

Какая замечательная ночь.

Когда мы вернулись домой, он снова разделся до боксеров. Я зашла в ванную, чтобы взять расческу, и увидела, что он чистит зубы. Ни один мужчина, чистящий зубы, никогда не выглядел в моих глазах настолько возбуждающим, даже с белой пузырящейся слюной, стекающей из уголка рта. Скорее всего, у него нет пижамы. Нет, такой парень, как он, должен спать голышом. Блестящая научная дедукция, основанная на сексуальном мускулистом мужчине, который в настоящее время занял мой диван. Я слишком легко представляла его теплую, загорелую кожу обнаженной. Он спит на спине, животе или на боку? С эстетической точки зрения, если он спит на спине, это приятнее всего… по разным причинам.

Но если он спит на животе, то будет видна длинная линия его позвоночника с дополнением в виде задницы. Я бы продала что-нибудь ценное, чтобы увидеть его голую задницу. Книги, электронный ридер, душу, все, что потребуется.

Конечно, я могу подумать о чем-нибудь другом в любое время, если захочу. Но зачем?

Нет, мастурбация была гораздо более разумным выходом. Я была вся на взводе и не спала, мои соски затвердели, груди болели. Пришло время взять дело в свои руки.

– Мм, Нейт.

Снова стоны. Какой-то рык. Глухой удар.

– Детка, да!

– Оближи его, Лорен.

Нет. Блин. Только не это.

Я закрыла лицо подушкой и тихо взвыла. Если я включу музыку, чтобы их заглушить (мой обычный способ справляться с ночными страстями Нейта и Лорен), я, наверное, разбужу Мэла.

Еще два глухих удара. Кровать за стеной заскрипела. Так громко, что я почти не услышала, как открылась дверь моей спальни.

– Тыковка, я в аду? – Мэл вошел и сел на край моей кровати.

– Да. Верно. Извини. Это первый и худший круг, тот, где ты слышишь через тонкие, как бумага, стены, как трахаются соседи.

Лорен издала какой-то особенный визгливый звук, к которому она была особенно склонна во время этих рандеву. Я съежилась.

– Останови это, – прошептал Мэл, широко раскрыв рот от ужаса. – О, черт возьми, нет. Это ужасно.

Мы оба начали тихо смеяться. Это была единственная разумная реакция.

– Поехали в отель, – предложил он, придвигаясь ближе к кровати.

– Сейчас четыре утра.

– Сколько времени это обычно длится?

– Они выпили, так что это может продолжаться какое-то время.

Я подтянула колени и плотно прижала их к груди. Не стоит ему знать о том, что происходит с моими сосками. Печальная правда заключалась в том, что слушать, как люди занимаются хорошим, шумным сексом, не помогало ситуации. К счастью, на мне были мои лучшие удобные хлопчатобумажные пижамные штаны и старая футболка. Наряд настолько мешковатый, что скрывает все. В противном случае тот факт, что Мэл сидит так близко на кровати, мог вызвать легкую неловкость.