– Ах, да. Я уже сказала, что чувствую себя прекрасно. А ты помнишь ту границу, которую обозначил? Насчет того, что мы не должны вступать в сексуальные отношения и все такое? Сегодня вечером ты все испортил по-крупному.

– Это не проблема.

– Отчасти проблема. Я не хочу быть твоей забавой, Мэл.

– Моей забавой? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Его руки скользнули по моим ягодицам, и внезапно я оказалась прижатой к нему. Целиком. И, судя по ощущениям, он пребывал в отличном, твердом настроении.

Я пискнула и обхватила ногами его бедра. Честное слово, я не хотела. Это вышло случайно. Когда он прижался ко мне членом, я потеряла способность соображать. Гормоны взяли верх. Весь этот треп насчет детей, очевидно, подкинул им новые идеи. И все же я предприняла символическую попытку воспротивиться.

– Ладно, здоровяк. Хватит.

Он нежно поцеловал мою нижнюю губу.

– Все еще болит?

– Полностью прошла.

О, мне было больно, так больно. Еще немного, и давление его бедер, лишающее меня разума, сделало бы свое дело. Я прижалась к нему, не в силах остановиться. Мои веки наполовину закрылись. Черт, рядом с ним мне было так хорошо.

– Ты для меня – не забава, Энн. Ты мой друг. Друг, который по многим причинам мне чертовски нравится.

Я не смогла удержаться от улыбки.

– Ты тоже мой друг.

– Но знаешь, это нормально – расслабиться и получить удовольствие. – Он продемонстрировал сказанное, разминая мне ягодицы. – Нельзя постоянно быть такой взвинченной. Я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Малкольм Эриксон мог быть кем угодно, но он не был всемогущим. Плохое случается. Это жизненный факт.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался он, снова прижимаясь ко мне, разрушая мою печаль.

– Ни о чем.

О сексе. О стрессе. На самом деле немного о том и о другом.

– Мне действительно нравится твое платье.

– Спасибо. Классный костюм, ты выглядишь потрясающе.

– Я думал об этой нашей проблеме с поцелуями.

– Нет никаких проблем с поцелуями. Все верят, что мы вместе, так что… Команда Мэл и Энн отлично поработала. – Я вскинула кулак. – Ура.

Он тихо усмехнулся.

– Видишь? Ты способна веселиться.

Я одарила его, должно быть, ошеломленной улыбкой. Блин, он был красив, особенно на таком близком расстоянии. Он наклонил голову и ткнулся носом в мою щеку, целуя уголок рта. Пальцы играли с застежкой-молнией на спине моего платья. Не расстегивали его, просто небрежно угрожали неминуемым падением. Боже милостивый, как же мне нравилось, когда он так меня дразнил. У меня затвердели соски, более чем готовые оказаться на всеобщем обозрении. В их реакции вообще не было никакого смысла.

– Я тут подумал, – сказал он. – Может быть, тебе нужно, чтобы тебя целовали в других местах.

Этот человек был гребаным гением.

Очень медленно он потянул молнию вниз на дюйм или два. Из-за его улыбки я не решалась его остановить. Увы, я потеряла всякую власть над своими конечностями. Молния спустилась ниже, ослабляя лиф платья, открывая переднюю часть. Мэл просунул палец в вырез, немного оттянув черное кружево.

– Ты не собираешься меня останавливать? – мягким голосом спросил он.

– С минуты на минуту.

Ни единого шанса.

Затем он посмотрел вниз. Надеюсь, он ценил разные типы груди. Если его интересовал только размер, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Энн. Черт.

Он с трудом сглотнул. Хороший знак. Его пальцы мягко прошлись по впадинке у основания моего горла.

– Да?

– Ты так чертовски…

Кто-то забарабанил в дверь, вырывая меня из тумана страсти.

– Мэл, пора! – прокричал чей-то голос.

Нет. НЕТ!

– Что?.. – Мэл повернулся, нахмурившись, а я принялась лихорадочно поправлять платье.

Дверь приоткрылась, и Бен просунул голову внутрь.

– Черт возьми, чувак, – сказал Мэл сдавленным и яростным тоном. – Энн могла быть голой.

Бен усмехнулся.

– Раньше тебя никогда не волновало, кто что увидел. А если это проблема, на двери есть замок, придурок.

– Все изменилось.

– Черт, чувак, – сказал Бен, сверкнув зубами в широкой улыбке. – Ты и в самом деле серьезно.

– Конечно, я чертовски серьезен. Это моя гребаная подружка, придурок.

Взгляд Бена скользнул по моему телу.

– Да, ну, твоя гребаная подружка довольно симпатичная. Знаешь что? Я думаю, она мне нравится.

Каждая частичка Мэла напряглась. В глазах вспыхнуло пламя.

– Ты…

– Нет. – Я схватила его за лацканы пиджака. – Никакого мордобоя.

Он смотрел на меня, раздувая ноздри. Что такого особенного в свадьбах, что на них возникает столько драматических переживаний?

– Я не шучу, – добавила я. – Это особенный вечер Эв и Дэвида.

Но Бену, по-видимому, было слишком весело, чтобы остановиться.

– Помнишь тот раз, когда мы делили девушку в Берлине? Это было здорово… очень здорово. Всегда думал, что хочу попробовать это снова. Что скажешь, Энн? Хочешь немного развлечься? Соглашайся, мы хорошо о тебе позаботимся.

Мэл зарычал, и я сделала выпад, вцепляясь в него мертвой хваткой. Я практически повисла на нем. Черт возьми, этот мужчина был силен. Бен, может, и огромен, но, учитывая нынешнее настроение Мэла, я бы не решилась ставить против него в честном бою. Жилы на его шее вздулись.

– Мэл? – Я произнесла его имя очень спокойным и сдержанным тоном. При других обстоятельствах из меня, вероятно, получился бы потрясающий психотерапевт. – Ты меня слышишь?

– Да. – Его руки подхватили меня под ягодицы, принимая на себя часть моего веса. Неплохо. Висеть на чьей-то шее оказалось труднее, чем я думала.

– Все в порядке. Не обращай на него внимания, – сказала я. – Бен, убирайся.

Придурок пошевелил бровями, глядя на меня.

– Сейчас же.

– Конечно, Энн. Не парься. – Он подмигнул мне, закрывая дверь.

– Успокойся, Мэл. Плохой дядя ушел.

– Я спокоен, – прорычал он, прижимая меня к себе.

– Он не имел в виду ничего такого. Просто дразнил тебя.

– Ты что, не видела, как он на тебя смотрел? Идиот говорил серьезно. – Мэл крепко обнял меня. – Этот засранец иногда бывает не лучше Джимми. Надо было надрать ему задницу.

– Эй, будь добр, обуздай своего внутреннего пещерного человека. Ты сегодня чересчур агрессивен.