— Но у меня важная информация. О вашей сестре. Я Самосборов, инженер метростроя. Точнее, пенсионер...

— А?

До меня не сразу дошёл смысл сказанного, а когда дошёл — я рывком сел на кровати. Таю тоже разбудил этот утренний звонок, так что теперь девушка смотрела на меня обесспокоенно.

— Говори, — потребовал я у Самосборова.

Я прошёл в ванную и на всякий случай заперся там. Держать в курсе Таю по поводу миссии моей сестры к сектантам я не собирался. Тая хоть теперь и моя жена, но всё еще Кабаневич.

— Я был проводником отряда вашей сестры... — начал Самосборов.

— Знаю, — перебил я, — Таня мне говорила. Ближе к делу.

— Ну... В общем, плохие новости, Ваше Высочество...

— Ближе к делу, я сказал. Я не шестилетнее дитё перед уколом. Не надо меня готовить, Самосборов. Говорите как есть.

— Вашу сестру захватили сектанты, — залпом выдохнул Самосборов, — Они её утащили в своё логово на Жаросветовской.

— Жаросветовской?

— Это заброшенная станция на Третьей линии, господин. Там сектанты устроили себе логово.

— Что с Таниным отрядом?

— Не знаю, господин... Точнее, знаю... Ваша жена Мария Головина и её отец. Они арестованы.

— ЧТО?

— Арестованы.

— Охранкой?

— Это трудно сказать, Ваше Высочество. Их увела Алёна Оборотнич, Шеф Охранного Отделения. У них там в Охранке все посыпалось, насколько я понял, так что офицеры долго спорили, кому достанется ваша жена и ваш тесть...

— Вот дерьмо! — я аж заскрипел зубами, ощущая, как крошится эмаль, — Где они сейчас?

— Не знаю, Ваше Высочество. Госпожа Оборотнич забрала их и телепортировалась вместе с ними. Вообще, в Петербургском метро нельзя телепортироваться, но она как-то сумела...

Это потому что она Рюрик, леший меня побери.

Это я только подумал, говорить о сущности Алёнки с Самосборовым я, разумеется, не собирался.

— Ну ладно. А остальной отряд?

— Одного вашего финна госпожа Оборотнич казнила на моих глазах. К сожалению, не могу сказать, как звали этого парня, но несчастный даже не говорил по-русски... А про остальных не знаю. Думаю, они погибли. В тоннеле был бой.

— Понял. Спасибо, Самосборов. Я буду в Питере через час...

— Увы, но это еще не всё, Ваше Высочество.

Сказана последняя фраза была совсем уж заупокойным голосом, так что внутри у меня всё похолодело.

— Выкладывай, — потребовал я.

— Дело в том, что Жаросветовская была взорвана, господин. Солярис-бомбой.

— Что ты несешь?

— Нет-нет, там правда всё взорвано... Вся Третья Линия уничтожена. В Петербурге от подземного взрыва даже случилось небольшое землетрясение, в Английском квартале повылетали окна в паре лавок... Но не суть. Третьей Линии больше нет, Ваше Высочество. Там все погибли. Я сам лично осмотрел Полётовскую после взрыва. Точнее то, что от неё осталось... Полётовская теперь просто прессованный обугленный камень. А это была ближайшая к поверхности станция. А солярис-заряд был заложен глубже, у самых дверей Жаросветовской. Так что все сектанты просто обратились в пепел... И ваша сестра вместе с ними... Мои соболезнования, Ваше Высочество.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы уложить в голове сказанное.

— Господи... Что... Кто... Кто дал приказ взорвать метро?

— Лично Его Величество Павел Стальной, господин.

— Вы уверены, что моя сестра погибла? Ответьте честно.

— Да, — выдохнул Самосборов, — Простите, Ваше Высочество, но думаю, что так. На Третьей линии никого живого не осталось. А выбраться ваша сестра не могла. Станция была заблокирована гермодверями, и механизм их открытия сломался. А чтобы пробить эти гермодвери даже толпе магов потребовались бы сутки. И телепортироваться из метро нельзя, как я уже вам говорил...

Я застонал. Боже мой... Я похоже погубил собственную сестру. Доигрался.

— Я хочу осмотреть Третью линию, Самосборов. Вы мне поможете?

— Боюсь, что вы меня не поняли, господин, — вздохнул старик, — Нечего осматривать. Солярис-бомбы, когда они применяются под землей, просто плавят камень и породу до жидкого состояния. На Третью линию нельзя пройти. Там теперь только ровный слой прессованного камня. Там нет пустот, которые можно было бы осмотреть. Линия превратилась в единый монолит шлака.

На глаза у меня навернулись слёзы. Я помолчал несколько секунд.

— Откуда у вас мой телефон?

— Мне дала его госпожа канцлер, ваша вторая жена, — признался Самосборов, — О том, что канцлер ваша тайная жена, я узнал от вашей покойной сестры. Но я не болтал об этом, не подумайте ничего плохого. А контакт госпожи канцлера я смог получить у князя Рудокопова, Имперского инспектора метрополитена.

— Спасибо, Самосборов. Что я могу для вас сделать?

— Ох... Мне ничего не нужно, господин. Спасибо, но у меня хорошая пенсия. И ваша сестра мне уже заплатила. Я позвонил вам просто потому, что счёл это своим долгом.

— Если вам понадобится вдруг моё покровительство — просто позвоните. Номер знаете, я его никогда не меняю.

Я бросил трубку.

Потом оглядел ванную номера молодоженов, но ванную я сейчас не видел, просто автоматически вертел головой. Меня трясло от горя и ярости. Это мой косяк. Я послал свою сестру на верную смерть, я решил, что она уже совсем взрослая и ей пора учиться... Чему учиться-то? Учиться умирать?

Я открыл кран и сунул голову под ледяную воду, безуспешно пытаясь поймать реальность и придти в себя.

Стальной ублюдок, это он взорвал Таню... Сначала Петропавловка, а теперь и метро. Этот мудак настолько любил взрывать солярис-бомбы в Питере, что ему следовало назваться не Павлом Стальным, а Павлом Петербуржским-Солярисным. А то и Павлом бен Ладеном...

Я вынул голову из-под крана. Не то чтобы это помогло, меня все еще трясло.

Думать здесь в общем-то было нечего. Я виноват и теперь я должен принять новую реальность, со всеми её неизбежными плодами.

Я закрыл воду, потом набрал Ладу в магограмме.

Главное сейчас, чтобы Лада не увидела живую Машу Головину... Лада думает, что я казнил Машу, а Маша тем временем не мертва, Маша в плену у Алёны Оборотнич. И если Алёна догадается предъявить Машу Ладе — всё пойдёт коту под хвост, буквально всё.

Впрочем, об этом потом. Нет, это не главное сейчас. Главное — Павел Стальной. Ублюдок сам подписал себе смертный приговор. И я не собирался ждать, когда его унесёт болезнь, я собирался отбить у болезни право забрать жизнь Императора.

Лада ответила сразу, судя по всему, она не спала, хотя в