Шарль де Л'Обепин, маркиз де Шатонёф, хранитель печати

Едва Шатонёф был удостоен звания хранителя печати[254], как сразу стали проявляться его дурные наклонности, так что следует полагать, что в начале своей государственной деятельности он преследовал почти те же намерения, какие были у него при её окончании.

Однако эта первая государственная должность, на которую Ваше Величество определили его сверх чаяния, сто тысяч экю, которые он получил от Ваших щедрот за один год, губернаторство в одной из провинций[255] – все эти милости, неслыханные для человека его положения, не были приняты им в расчёт как веские доводы, способные не дать ему погубить себя самого собственными же руками.

Бернар де Ногаре, герцог де Ла Валетт

Разнообразные и немалые милости, в короткий срок полученные Пюилораном благодаря щедрому великодушию Вашего Величества, были настолько невероятны, что всякий, кому станет о них известно, возможно, удивится им больше, чем его дурным поступкам, достаточно обычным для людей, коих фортуна возвысила в одночасье, хотя они того не заслуживали.

Прощение за преступления, которое Ваше Величество даровали ему по его возвращении из Фландрии, будет оценено потомками как действие весьма незаурядное. Огромные денежные суммы, полученные им от Ваших щедрот, губернаторство Бурбоннэ, титулы герцога и пэра и вхождение в число моих родственников были узами достаточно прочными, чтобы удержать в рамках долга любого нормального человека, но не его, оказавшегося не в состоянии обуздать свои амбиции.

Незадолго до того, как граф де Крамай был помещён в Бастилию, ему вновь дозволили бывать при дворе, согласившись предать забвению его прежние проступки. Однако такое благосклонное отношение не помешало ему вновь взяться за старое, что было во вред государству при тогдашнем положении дел, и добиваться от Вашего Величества смены давней политической линии[256], которая между тем привела к успеху, подтвердившему её справедливость и угодность Господу.

Назначение маршала де Витри губернатором Прованса понуждало его исполнять со всеми возможными приличиями[257] сию высокую должность, которую он получил благодаря своему мужеству и преданности. Однако непомерная алчность, дерзкий и спесивый нрав мешали ему в этом, что в конечном счёте привело к тому, что он был отрешён от должности и определён в менее крупную провинцию[258].

Говоря о тех, кто был просто удалён от двора, необходимо упомянуть герцога де Бельгарда, который каких только благодеяний ни был удостоен Вашим Величеством и Вашими слугами. Ваше великодушие и их усилия вывели его из некоторых затруднительных ситуаций в связи с делами кабинета, куда его ввергли непомерное тщеславие и необузданность страстей. Герцогом Бельгард стал благодаря Вашей милости и был тем более обязан вести себя лучше в отношении Вашего брата, когда помогал тому уехать из Франции, поскольку Вы пожаловали ему один из высших чинов при своём дворе[259], из чего он извлекал немалую выгоду.

Туара же из простого и бедного дворянина в один миг превратился в маршала Франции, взысканного Вашими благодеяниями до такой степени, что получил не только самые блистательные должности и губернаторские посты в самых больших провинциях королевства, но и свыше 600 тыс. экю в порядке вознаграждения[260].

Фаржи[261] тем более следовало вести себя как подобает, ибо Ваше Величество определили её в свиту Королевы, своей супруги, несмотря на пересуды[262], которые о ней ходили.

Герцоги де Гиз и д'Эльбёф на глазах у всех оказались осыпаны несказанными милостями Вашего Величества.

Фридрих Генрих Нассау, принц Оранский

В тот момент, когда принцесса де Конти с увлечением затевала свои интриги при дворе, она получила из казны немалые средства на покупку владений Музон и Шаторено;[263] однако этого оказалось недостаточно, чтобы побудить её выполнять свой долг.