людей и топливо, чтобы перекрыть направление южнее железной дороги на Воронеж. Выше, севернее, наши позиции имеют бóльшую глубину, здесь – голый участок. Воздушная разведка у немцев отлично работает. Но мы ей постарались не показать размах строительства. Требуется разместить дивизию чуть южнее, чтобы мы могли быстро занять любой из трех узлов обороны. Наличие под Курском 4-й танковой группы подтверждается пленными.

– И где? – спросил Василевский.

– В лесах у Отрешково, там выход на несколько рокадок. И пехоту, товарищ генерал-лейтенант, желательно на «Скаутах» или трофеях. Выдвигаться придется быстро, надежды на соседей никакой. Так что, все свое ношу с собой.

– Мы подумаем над этим вопросом. – ответил Сталин, перед этим внимательно взглянув на Василевского, который предпочел промолчать. Так как пришел я сюда не с пустыми руками, а с правобережным Курском, то отказать сразу не отказали. Но ясно, что дивизии с неба не падают.

Так и не получив ответа, на том же самолете начарта фронта вылетел обратно. Но переместиться в Отрешково нам разрешили. На наше место встал 1411-й иптап. Один, вместо 4-х полков. Затем начали поступать вперемешку «Скауты» и «Ганомаги». То есть какая-то подвижка идет, но Ставка не торопится. Слева «сдулся» организованный немцами мешок под Барвенково. А вместо пехоты прибыл Василевский с проверкой. Мы для нее даже траншеи подготовили и блиндажей наделали. Резко не хватает минеров, которых штатом предусмотрели с гулькин нос. Съездили на место, показали аэрофотоснимки. Провели ночной марш с возвращением обратно. Все под хронометраж. Показали несколько новых мостоукладчиков, сделанных уже в Курске и Касторной. Ну что еще человеку надо? И тут в полосе 21-й армии падает немецкий «шторьх». В портфеле мертвого майора, начальника оперативного отдела 28-й танковой дивизии, обнаруживаются подробные карты и секретные документы по операции «Блау». Мой укрепрайон на них не обозначен. Несколько белых линий на одной из фотографий и четыре мелких буковки. Дата начала – 22 июня, через три дня. Пехота уже просто не успеет. На северном направлении наступления не предвидится. В тот же день в Касторной вновь появился Василевский.

– Это – деза, ловушка. – категорично заявил начгенштаба.

– Но летел-то он не сюда, и наиболее подробно у него расписана другая полоса: стык 21-й и 40 армий. Их дивизия будет наступать там, под Белгородом. 21-я армия – она меня мало интересует, и ситуации я там не знаю, но что такое 40-я – отчетливо вижу. Ее так и не пополнили. Считаю, что немцы нанесут удар именно здесь, но с пехотой вы меня… обделили. Разрешите идти?

– Вы что: обиделись?

– Не вижу в этом смысла. На… начальство – не обижаются. – но паузу генерал-лейтенант уловил. Занимать направление главного удара немцев, не имея пехотного прикрытия, было самоубийством. Да, часть тяжелых самоходок могут вести огонь с закрытых позиций, их позиции подготовлены, и они по дальности перебивают 210 мм мортиру немцев, но корректировку огня вести некому. По немецкой карте удар придется на Обоянь с юго-запада, с выходом на шоссе до Солнцева. Четыре «звездочки у меня там есть. Остальных оттяну в три линии, с опорой на реку Сейм. Будем отлавливать пехоту 40-й армии, бить им морды и ставить в строй. Если, конечно, сейчас не снимут и не отправят туда, куда Макар телят не гонял. Но это проще, чем по тебе пройдет каток немецкого корпуса.

– Дивизии для вас подготовлены, базируются в Тиме. Позиции занимать только в случае падения Обояни. Возьмите приказ.

Я, не читая, сунул его в командирскую сумку и вышел. Уселся в «виллис», отодвинув водителя и махнул рукой «Заводи» прикрытию. Заехал в Тим. 8-я мотострелковая и 13-я гвардейские дивизии, частично пополненные после недавних боев, но с полным комплектом дивизионной артиллерии плюс 307-й дивизион гвардейских минометов капитана Гапича. Им приказано выдвигаться в Солнцево, а ночью начать занимать подготовленные для них позиции. В Отрешково начштаба полковник Бережной передал просто ворох телеграмм-предписаний из Генштаба, но одна из них перечеркивала все остальные: генералу Родимцеву и подполковнику Козину предписывалось оборонять позиции 1-й гвардейской дивизии ИПТА, с задачей остановить или разгромить наступающую 4-ю танковую армию Германии. Дивизия Козина формировалась как дивизия НКВД и имела на вооружении бронетранспортеры М3А3, с дизельным двигателем, а гвардейцы Родимцева получили те, которые выслала Ставка в наш адрес. В указанный срок немецкое наступление не началось, зато отовсюду полетели шифровки, запрещающие сниматься с места базирования. Только через неделю командир 160-й дивизии, оборонявшей Обоянь, доложил, что его разведка приволокла языка, давшего показания о том, что наступление начнется в 04.00 завтра 28-го июня. До него оставалось шесть часов. Это полностью совпадало с теми данными, которые я знал. Обе стрелковые дивизии уже обживались вокруг наших «звездочек», а мы, только начали прибывать на место. Доклады командиров полков о готовности чуть опередили начало артподготовки у Обояни. До нас немцы не доставали, ближайшим к ним был бывший 1401 ИПТАП, теперешний 6-й гвардейский, у Рудавца. Одна батарея, шесть «К-73» и взвод «наглого минирования» заставили немцев свернуть с шоссе и разделиться: часть из них пошла в обход на Котельниково, другая часть двинулась на Зорино и Кривцово вдоль железной дороги. Но у Бобрышева ситуация повторилась: как только немцы были вынуждены свернуться в колонну, так по ним ударили самоходки. Уже 22:0 в нашу пользу! А действовали пока только легкие батареи. Немцы сунулись по полям к Марьино, нарвались на роту «объектов 455», вырвавших из их рядов 18 Штугов. Обойти Рудавец не дают заминированные овраги, а у Котельниково бьют САУ-100 с огромных дистанций. Но, у немцев более 600 машин. Они продолжают давить и подключили авиацию. Две «К-73» перестали отвечать на запросы. Но первоначальную задачу мы выполнили: немцы на шоссе не вышли, и в глубину продвинулись всего на 9 километров максимально. Расширяют прорыв, чистят сады и лесополосы. Днем нанесли еще один удар севернее Паников, но мы их остановили в полутора километрах от лесополосы, подбив еще тридцать танков. Поняв, что здесь просто так не пройти, попытались ударить с юга в сторону Курска, на Цветово. Там наша зона ответственности заканчивалась у Опытной станции, но 13-я армия тоже не лыком шитая, оказала вполне серьезное сопротивление. Здесь оборону она держала очень крепко. В первый день бои закончились, как только солнце село.

На второй день резко обострилась ситуация под Белгородом. Но это – в 70 километрах южнее и зоне ответственности Юго-Западного фронта. И сменить нас на позициях некому, хотя основные силы дивизии пока в бой не вступали. Ночью об этом не позаботились, а днем направлять войска в такой марш губительно. И, тем не менее, в середине дня мы получили приказ оставить 6-й легкий самоходный полк на позициях у Обояни, а остальным полкам дивизии, плюс не вступившим во взаимодействие с противником частям 13-й гвардейской мотострелковой, выдвинуться в район города Короча и села Алексеевка. Это – в восьмидесяти километрах от ближайшего к ним узла обороны. И там ничего не подготовлено! Все, что могло стрелять вверх, привели в боевое положение. Дали нам и канал связи с авиаторами. Задачу на марш я поставил очень жестко: «Никого ждать не будем! По машинам! Вперед!». Немцы такой лакомый кусок не упустили, но и мы огрызались, как могли. Дважды помогли летчики 2-й воздушной. С умеренными потерями мы прибыли на место, вступив по дороге во встречный бой с венгерской танковой дивизией. У них короткоствольные танки Т-III, но час мы потеряли на погрузку боеприпасов после боя. И, нас направили в Шебекино, огибая Городищенский лес. Наступало по 9 танков с каждой стороны, больше у нас не было, с непосредственной поддержкой самоходными установками и пехотой на БТР. У Неклюдово и Ленцево приняли бой примерно с двумястами танками. Благо, что летчики и боевой дозор нас предупредили, и легкие машины успели спрятаться в подлесок. Ширина поля у Ленцево 1200 метров. У нас четыре поперечных лесополосы, а немцам развернуться особо негде. Высотка 136,2 позволяла скрытно выводить орудия на прямую наводку. У танков так вообще одна башня торчала. Пехота успела развернуться и эффективно заваливала немецкую пехоту осколочными гранатами. Впервые САУ-100 били новыми шрапнельными снарядами с направленным выбросом готовых элементов. Их в каждом снаряде 1800 штук. Очень эффективное средство для стрельбы по колоннам и во фланг. С той стороны леса в чуть лучшей ситуации начали бой, на 12 минут позже, остальные машины дивизии. А местность холмистая, и не видно сколько там еще немцев за пригорком. Работали в основном тяжелые самоходки и танки, мелочевка била тоже, но управлять этим боем ни в какую не получалось: свалка, с непрерывно звучащими