Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это я, — доложил он.
— Спасибо, что перезвонил.
— Как там шеф?
— Соответственно обстоятельствам.
— Где он сейчас?
Я чуть было не ответил: «Большой палец в тюбике с силиконом, безымянный — в пакете для хранения вещественных доказательств, а остальное — в желудке у нескольких десятков рыб…»
Но вовремя сдержался и вместо этого сказал:
— Ради твоей безопасности и безопасности всех остальных я хочу, чтобы об этом никто не знал.
— Но ты-то знаешь?
— Не совсем, — сымпровизировал я.
— Но вы держите связь?
— Само собой. Он же хочет, чтобы все и дальше работало. Мне нужно встретиться с тобой.
— Когда и где?
— Предлагай. — Хорошо давать своему собеседнику возможность принять решение. В данном случае это было еще и предусмотрительно. У меня нет опыта в поиске конспиративных мест. А у Саши — есть.
— Знаешь детскую площадку в дворцовом парке? — спросил он.
— Конечно.
— Завтра днем, в половине двенадцатого.
И хотя время было рабочее, я уже считал себя «освобожденным от должности».
Глава 15
Непредвзятость
Осознанность — это непредвзятый взгляд на жизнь, которому мы так удивляемся в детях. Дети живут в настоящем. Захваченный игрой ребенок наслаждается моментом. Учитесь быть непредвзятыми, как дети.
Силикон высохнет и без меня. Звонки шефам, полиции и Саше сделаны. Фирма до моего официального ухода в начале следующей недели возьмет на себя все общение с прессой. До этого времени, надеюсь, страсти более или менее утихнут. И необходимость перезванивать Мурату отпала. Я не знал, была ли развязана в пятницу война между двумя бандами. Если даже и была, то в тот момент я уже ничего не мог изменить. Для четкого разговора с Борисом мне не хватало необходимой закулисной информации от Саши. А с ним я встречусь завтра днем. Итак, прямо сейчас у меня нет ничего неотложного, кроме как сделать самому себе что-то хорошее.
И я решил повидаться с дочкой. Если я мог быть ближе к Эмили, пока успешно ограждал ее от творящегося вокруг насилия, то все имело смысл.
Катарина просила меня позвонить, и я позвонил ей, чтобы обсудить всевозможные вопросы насчет детских садов. Она ответила после третьего гудка.
— Привет, Катарина, это я.
— Что-то случилось?
Я прислушался к себе: хотел ли я рассказывать ей что-то из серии «расчлененного клиента», «угроз шефам» или «убийства около автомата с кормом для животных»? Нет, не хотел. А поскольку я не обязан был делать то, чего не хотел, то и ответил:
— Нет, с чего ты взяла?
— Разгар дня, понедельник, а у тебя нашлось время на телефонный звонок мне?
— У меня как раз есть немного свободного времени.
— Я думала, у тебя там земля под ногами горит, ведь твой любимчик на первых полосах всех газет.
Мы с Катариной ругались всеми мыслимыми способами по поводу моральных аспектов моей работы. После нашего расставания мы еще не затрагивали эту тему, разве что с горькой иронией.
— Первые полосы газет сейчас являются единственным известным местом его пребывания. Клиент, которого нет, не создает работы.
— Звучит как затишье перед бурей.
— Возможно. Но это затишье я могу использовать, чтобы провести время с Эмили, если ты не против.
— Конечно не против. Приезжай. Тем более мне нужно с тобой поговорить.
Я положил трубку и взял птичку-повторюшку.
— Вперед, к Эмили! — произнес я прямо в спрятанный в игрушку микрофон, и она повторила мои слова своим голосом. Звучало как абсолютная бессмыслица, но смешная.
— Эмили мое все.
Птичка повторила и это.
Держа ее в руках, я подошел к гардеробу.
— Я самый крутой папа на свете.
Птичка была того же мнения.
— Я расчленил своего клиента и остался на свободе.
К сожалению, в этот момент я споткнулся и выронил птичку прежде, чем она успела ответить. Я поднял ее и повторил: «Я сказал, что расчленил своего клиента и остался на свободе!»
Птичка по-прежнему молчала. Видимо, из-за падения карта памяти повредилась. Но что можно ожидать от игрушки из набора Хэппи Мил? Я сунул птичку в карман пальто и решил купить Эмили новую.
Я поехал в наш старый дом. Прекрасный, отдельно стоящий дом шестидесятых годов постройки с большим садом, большой террасой и старыми деревьями. Эмили радостно встретила меня:
— Папочка, ты не привез никакой работы?
— Нет, мое солнышко, сейчас никакой работы.
— Я как раз играю в дом у озера!
Она показала мне свои мягкие игрушки, которые рассадила по краю веранды, чтобы вместе с ними наблюдать за рыбками в траве и кормить их орешками. Я позавидовал ее детскому умению повторять прекрасные моменты жизни в игре снова и снова. Еще я позавидовал ее пробелам в общей картине произошедшего и тому, что в ее игре не было ни бензопилы, ни шредера.
Мы с Катариной сели на дорогие тиковые стулья, которые я позволил себе купить, с успехом выиграв сложнейшее дело по торговле людьми, возбужденное против Драгана.
Я заработал свои деньги с мафиози и этими деньгами спонсировал вырубку тропических лесов, чтобы сделать стулья для нашей террасы.
Я никогда не понимал, как Катарина могла критиковать мою работу и тем не менее совершенно спокойно пользоваться плодами этой самой работы. К счастью, мы сумели нащупать почву, на которой подобные вопросы не играли никакой роли. Мы не чувствовали ненависти друг к другу. К тому же мы знали друг друга слишком долго. И во всем, что касалось Эмили, мы сумели сплотиться целиком и полностью в одну команду. Хорошую команду.
Именно поэтому Катарина и хотела поговорить со мной.
— Нужно что-то придумать с местом в детском саду для Эмили, — начала она.
— Но мы же подали документы в тридцать один детский сад…
Поскольку общение с другими детьми очень важно для развития ребенка, а также потому, что Катарина приняла решение с лета вернуться на работу в свою страховую фирму хотя бы на полдня, то, с какой стороны ни посмотри, место в детском саду было просто необходимо. Благодаря моему курсу по осознанности я сумел физически присутствовать если не на всех, то на большинстве собеседований. Тем не менее в результатах этих встреч я совсем не разобрался.
Катарина кивнула:
— Верно. И в