эта мифология не помогла: в отличие от E-dinar, эта криптовалюта сейчас даже не торгуется на биржах.

«Старик, я думаю, это ты придумал биток», — гласила одна из записок, принесенных поклонниками Мавроди на его могилу в Москве на Троекуровском кладбище. Его проекты не случайно часто сравнивали с криптовалютами: Мавроди умер в разгар бума ICO — механизма по привлечению криптоинвестиций, который, как казалось сначала, должен был изменить мир. А в итоге заставил многих сравнивать криптоэкономику именно с классическими финансовыми пирамидами.

Бум ICO

Block 5

Index: мир

Timestamp: 2017 год

Hash: бум ICO

PreviousHash: молоток сенатора Карпера

«Выпустим где-то 46 миллионов монет, на криптобиржи выйдем в сентябре-октябре», — сидя на широком диване в московском баре на «Красном Октябре» и потягивая кальян, рассказывал мне в августе 2018 года 27-летний основатель фонда «Альтернатива» Олег Мельников. Его фонд давно и успешно занимался вызволением людей из рабства в России — будь то трудовые рабы из Центральной Азии, которых удерживали в подсобке магазина в Гольянове, или девушки из Нигерии, вынужденные работать в столичном доме терпимости.

Но теперь Мельников строил планы глобальной борьбы с рабством с помощью криптосообщества HumanCoin: выпустить криптовалюту, собрать денег на коммерческие проекты в странах третьего мира, на прибыль заниматься борьбой с рабством и с каждым освобожденным рабом изымать из оборота один альткоин. В качестве подтверждения серьезности своих намерений Мельников показывал документ на бланке фонда: помимо его инициалов там стояла еще и подпись некоего технического советника министра финансов Южного Судана. Согласно этому документу, Южный Судан был ни много ни мало готов включить HumanCoin в золотовалютный резерв государства.

«Сейчас в мире насчитывается около 46 миллионов рабов, так что после полной ликвидации этой проблемы исчезнет и наша криптовалюта», — говорил Мельников под грохот какой-то попсы, периодически вставляя в свой рассказ слово ICO. Звучала его концепция абсолютно фантастически, но в те годы аббревиатуру ICO примеряли и к более нереальным проектам.

ICO — аббревиатура от английского Initial coin offering, или «первичное размещение монет». Это термин стал криптовалютным аналогом IPO — механизма привлечения инвестиций в традиционной экономике. Компании выходят на IPO, чтобы собрать дополнительные средства на развитие в обмен на акции. Те, кто купил эти ценные бумаги, потом могут продать их на бирже. В ICO на продажу выставляются криптотокены, которые живут отдельной жизнью полноценной криптовалюты, как биткоин или лайткоин. Ими также можно торговать на криптобирже — если, конечно, проект окажется успешным. Последнее уточнение, как покажет история ICO, имеет ключевое значение.

Первым перенес механизм IPO в криптоэкономику американский программист Джон Уиллетт. Вдохновленный биткоином, он в 2012 году задумался, как использовать блокчейн в других сферах жизни. И предложил создать уровни поверх сети биткоина, которые, например, могли бы стать основой для новых монет или подтверждения прав собственности. Для реализации этой идеи ему были нужны деньги, а любой американец знает, что нужно делать в таком случае: пойти в банк или отыскать инвестора. Но Уиллетт нашел иной способ. «У меня просто не было времени лететь в Калифорнию, составлять презентацию и разговаривать с венчурными инвесторами, большинство из которых не слышали о биткоине», — вспоминал он потом.

Свою платформу он назвал Mastercoin и в 2013 году запустил продажу одноименных токенов за биткоины. К концу года она собрала криптовалюты на полмиллиона долларов, а Mastercoin стал отдельной валютой и под названием Omni существует и по сей день, болтаясь где-то в середине второй тысячи по уровню рыночной капитализации. Не так много, но именно к Уиллетту и его команде первоначально пришел со своей идеей смарт-контракта Виталик Бутерин. Те сказали ему, что сейчас занимаются другими вещами, и Бутерин разработал сеть Ethereum, уже на старте в 2014 году собрав на нее деньги именно с помощью ICO — эфир предлагалось купить за биткоины. Сейчас это вторая по капитализации криптовалюта в мире, а сеть Ethereum стала одной из самых популярных площадок для проведения ICO.

Уиллетт и Бутерин придумали не просто новые криптовалюты — хотя Mastercoin и Omni можно покупать и продавать на бирже. Это одновременно были и бизнес-проекты, предназначенные для создания конкретного продукта — пусть и в сфере малопонятного для широкой публики блокчейна. В сочетании с трансграничностью криптовалют и их независимостью от финансовых регуляторов это был революционный способ привлечения инвестиций в стартап. Но настоящий «бум ICO» случился несколько лет спустя — в 2017 году.

Есть много причин, которые объясняют, почему этот бум произошел именно тогда, и ни одну нельзя назвать главной: когда начинаешь анализировать тот безумный год, то понимаешь, что одно событие подстегивало другое. Криптовалюты стали модными — о них говорили повсюду, одновременно они росли в цене и росло число желающих их купить. Если в конце 2016 года один биткоин можно было приобрести примерно за $1000, то к лету 2017 года за него давали $2500, а к концу года цена доходила почти до $20 тыс.

«Биткоин — это большая всемирная эпидемия с большим количеством слухов», — так описал это состояние общества на встрече со студентами в Москве в конце декабря 2017 года лауреат Нобелевской премии по экономике Роберт Шиллер. Сам он при этом неоднократно высказывал критическое отношение к криптоэкономике, полагая, что биткоин все равно рухнет, даже если просуществует сто лет. «Один из лучших экспертов из Принстона, специализирующийся на криптовалютах, однажды полтора часа рассказал мне о том, что такое биткоин. Единственное, что я точно знаю о криптовалютах, это то, что, когда о них заходит речь, люди сразу оживляются», — говорил в декабре 2017 года Шиллер, отмечая эмоциональную составляющую моды на биткоин: биткоины — это то, что звучит «прикольно»[58].

Но дело, конечно, было не только в эмоциональной составляющей. На новый исторический рекорд стоимости биткоина повлияла, например, волна признания криптовалюты со стороны ряда государств — например, в